Служанка и виконт - [4]

— Ради Бога, Мари-Лор, зажги лампу. — Властный братец отогнал ее от лежавшего и занял ее место. — У нас есть чистые тряпки? Вода греется? Принеси свою корзинку для рукоделия. И оставшийся бренди.

Свет лампы освещал рыжие волосы Жиля и бросал глубокие тени на худые щеки контрабандиста. Мари-Лор услышала, как рвется ткань, сначала тряпки, а затем окровавленные штаны. Она следила за точными и четкими движениями Жиля и слушала сопровождавшие их рассуждения.

— Рана на бедре, близко от артерии. Мне может понадобиться жгут. — Ни одна из тряпок не была достаточно длинной. Он огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно перетянуть ногу выше раны, чтобы остановить кровотечение. — Твоя косынка, — сказал он.

Длинная полотняная косынка перекрещивалась над вырезом платья Мари-Лор и завязывалась сзади на талии. Она развязала ее, а Жиль продолжал обследовать, прощупывать и промокать кровь на ране.

— Лучше, лучше, не так плохо, как сначала казалось, — тихо говорил он. — Нет, не артерия, но есть инфекция, я сначала прочищу рану, а потом зашью ее. — Он достал маленький острый ножик. — Странно, — заметил он, обращаясь, скорее всего к себе самому. — Она выглядит словно дуэльная рана.

На самом деле ран было две, объяснил брат. Более свежую он, вероятно, получил, упав в лесу на каменистую тропу, и от этого открылась старая болячка, похожая на рану, полученную на дуэли, чего, конечно, не могло быть. Жиль полагал, что она — результат удара ножом в какой-нибудь драке, возможно, в кабаке. Но, уж конечно, не на дуэли: одни только аристократы устраивают церемонии из своих драк.

Горох вместе с куском бекона благополучно варился в печи, и Мари-Лор вернулась к тазу с грязной водой.

Ее больше не беспокоили чернильные пятна, бесконечное мытье посуды решило эту проблему. Руки стали красными, и кожа растрескалась, покрылась следами ожогов от печи и каминов. Она больше не торговала книгами, а он не занимался контрабандой.

Она думала, что ей сразу же следовало бы понять, что такие, как он, не перевозят запрещенные книги. Особенно после того, как обнаружилась дуэльная рана… И из-за повязки на глазу.

…Она продела в большую иглу крепкую нитку и протянула ее Жилю.

— Теперь дай ему немного бренди, — сказал брат, — чтобы ты смогла держать его, пока я буду зашивать.

Он осторожно перевернул контрабандиста на спину. Им требовалось большое свободное пространство для своей работы. Мешала стопка книг. Мари-Лор протянула через раненого руку, чтобы оттолкнуть ее. Пуговка на ее рукаве зацепилась за его бандану и сдвинула повязку с глаза.

Она отшатнулась, ожидая увидеть пустую глазницу. Но он открыл глаза, и они оба были прекрасны. На минуту она забыла указания Жиля и лишь смотрела на пару бездонных черных глаз, от взгляда которых сегодня в библиотеке у нее чуть не остановилось сердце.

— Быстрее, Мари-Лор! — В голосе Жиля звучало нетерпение.

— О… да. — Все еще потрясенная, она положила голову мужчины себе на колени. — Выпейте, месье, — сказала она, открывая бутылку и поднося ее к его губам. — Мой брат займется вашей ногой, но будет немного больно.

Он улыбнулся, колдовски блеснули его белые зубы, и в уголках прекрасно очерченного рта появились маленькие насмешливые морщинки. Губы слегка скривились, 1 но улыбка стала еще выразительней. «Жизнь — забавная штука, не правда ли, мадемуазель?» — казалось, говорил он, его насмешливая галантность проникала в сердце Мари-Лор.

— Самое увлекательное открытие… — хрипло прошептал он, прежде чем поднести ко рту горлышко бутылки.

Глотая бренди, он крепко держал ладонь Мари-Лор. Он потерял сознание, и она держала его руку все время, пока Жиль резал и зашивал, посвистывая через сломанный зуб и тихо поругиваясь. Губы мужчины дрожали, морщинки то появлялись, то исчезали в уголках его рта. Но он выпил достаточно бренди, и сознание не возвращалось к нему.

— У него шишка на голове от падения. Он замерз и промок. У него лихорадка от заражения. Но больше всего он страдает от потери крови и недостатка пищи, — сделал заключение Жиль.

Они уже убирали комнату, оттирали пятна крови и прятали запрещенные книги за фальшивую перегородку в кухонной стене.

— Странно, зачем ему повязка на глазу? — задался вопросом Жиль. — Но возможно, у него было воспаление, которое недавно прошло.

Мари-Лор рассеянно согласилась с братом.

— А взгляни на это. — Жиль расстегнул рубашку на груди мужчины. На шее на грязном шнурке висело небольшое серебряное кольцо-печатка с ониксом. — Украл, полагаю, может, в то время его и ранили в ногу. Судя по всему, снял с какого-то аристократа. Ну да так ему и надо. Думаю, он проспит всю ночь. Ему будет трудно двигаться, поэтому я не думаю, что он опасен для нас. Я останусь здесь в лавке на ночь, на всякий случай. Мне все равно надо просмотреть кое-какие анатомические рисунки. И успокойся, — улыбнулся Жиль. — Ты была превосходной помощницей, и он будет здоров.

Брат предложил перенести контрабандиста в кухню на кровать, на которой никто не спал. Но на ней были разложены книги в определенном порядке, и Мари-Лор не хотела разрушать его.

— А если на мою кровать? — спросила она.