Слушая тишину - [5]
— Так. Замечательно, мисс Кроуфорд. Еще раз простите мою бестактность. Так, значит, вы говорите, что слышали… Что именно вы слышали? И кто была та женщина?
Она снова нахмурилась и прикусила нижнюю губу. Зубы у нее были белоснежные и ровные. После недолгой паузы она произнесла:
— Я не знаю, кто она была. Но я ясно слышала, как женский голос звал на помощь. Там было двое — мужчина и женщина, и мужчина угрожал, а женщина… она так страшно закричала, что я снова потеряла сознание…
— Так. Что-нибудь конкретное вы расслышали? Имена?
— Я… не помню. Понимаете… Это все случилось в тот самый вечер, когда я очнулась после операции. Мне вживили особый слуховой аппарат, я впервые за много лет стала слышать…
— И сразу услышали крики о помощи, да?
Она вскинула на него свои огромные серые глазищи, и Дону немедленно захотелось совсем уж непонятного: обнять, прижать к груди, защитить от всего мира. Очень опасный признак, любой вам это скажет.
Девушка, к счастью, понятия не имела, что творится в организме у Дона Каллахана, и потому выглядела смущенной и растерянной. После недолгой паузы она решительно придвинула к себе компьютер и быстро написала:
«Я понимаю, это выглядит странно, но вчера вечером я опять слышала ее крики».
Дон нахмурился.
— Вы были все еще в больнице? «Нет. Я была у себя дома».
— Погодите, я совсем запутался. Ваш дом, он что, рядом с больницей?
«Нет. В том-то и дело. Я ничего не понимаю. Голоса звучали у меня в голове очень отчетливо».
Сбрендила, устало подумал Дон. Голоса слышит, видения посещают…
— Мисс Кроуфорд, послушайте, я готов вам верить, готов выяснять, в чем дело, но согласитесь — если вы слышите одни и те же голоса сначала в больнице, а потом у себя дома в нескольких милях от больницы, это немного…
«Мой дядя Дик сказал то же самое. Он утверждает, что мне просто почудилось. Из-за наркоза. Что я опять вспомнила… события. Но я совершенно уверена, что это не так. В первый раз эти люди находились совсем близко от меня, в соседней палате, наверное».
— А во второй?
«Очень странно. Те же интонации, те же слова. Как будто у меня в голове прокрутили пленку с записью».
— Так… Мисс Кроуфорд, позвольте мне быть бестактным? Вы случаем эзотерикой не увлекаетесь? Голоса духов, столоверчение, экстрасенсорные возможности?
Теперь в серых глазах горела явная обида, а на бледных щеках отчетливо проступил румянец. Тонкие пальцы вновь запорхали по клавиатуре.
«Я не сумасшедшая и никакие голоса раньше не слышала. Вообще никакие, понимаете? Но имплантат у меня в голове… это опытная модель. Врачи сами не знают, каковы его возможности. Быть может, он действует как радиопередатчик, быть может, повторно воспроизводит услышанное».
— Понятно. А быть может, вы еще и сквозь стены слышите?
Он злился, потому что ему было ее жалко, а жалеть женщин Дон больше не собирался. Кроме того, она по-прежнему вызывала у него отчетливое желание схватить и обнять, а это было совсем уж некстати. И вообще, ему пора ехать в чертов Лоусон-вэлли, узнавать про чертово убийство и искать эту сумасбродку Лючию!
— Мисс Кроуфорд, мне очень жаль, но… «Вы мне не верите. Но я не могла не прийти.
Я знаю, что это такое — не иметь возможности позвать на помощь».
Повинуясь какому-то безотчетному порыву, он вдруг резко, почти грубо спросил:
— Как вы потеряли слух?
Она вскинула руку, словно он ее ударил. Прозрачные пальчики коснулись виска, потом щеки — и Дон разглядел то, на что сначала не обратил внимания. Шрамы. Под волосами на виске, на лбу, на запястье — хирургические тонкие шрамы, оставшиеся после пластических операций. Ему стало стыдно. Бедная девка, вероятно, попала в катастрофу, поуродовалась — от такого любой спятит. И в любом случае это не его дело…
«Это не ваше дело, детектив Каллахан. Это не имеет никакого значения. Важно лишь то, что я слышала призыв женщины о помощи и надеялась, что вы ее найдете».
Томми кашлянул за плечом, и Дон мрачно буркнул, стараясь не смотреть в невозможные серые глаза:
— Пожалуйста, подождите в холле. Я через минуту к вам выйду.
Она торопливо сунула свой компьютер в сумку и вышла, опустив голову. Дон с наслаждением выругался. Томми нервно хихикнул.
— Деваха не в себе, это ясно. Жаль, она симпатичная. Дон, мне страшно неудобно, но… капитан посылает меня в соседний штат, а я беспокоюсь за Лючию, так что…
— Я уже уехал. И не волнуйся. Найдется твоя сестрица. А эта барышня… Возможно, она действительно слегка того. Ей стоит обратиться к врачу…
Сэнди уже взялась за ручку двери, когда в голове у нее что-то зазвенело — и все звуки тотчас сделались оглушительно громкими и отчетливыми. Она едва удержалась от крика. Доктор Мэдисон предупреждал о подобном эффекте. Умная металлическая соринка у нее в голове продолжала самонастройку, и в это время возможны были всякие неожиданности. В том числе и не слишком приятные, как сейчас.
В комнате было шумно, дверь находилась достаточно далеко от стола детектива Каллахана, однако Сэнди прекрасно расслышала слова второго полицейского и ответ Каллахана.
Стыд, унижение, бессильная ярость, обида — все эти чувства разом захлестнули ее. Ей казалось, что Каллахан каким-то образом предал ее, посмеялся над ней. Видимо, в его глазах она просто жалкая калека, у которой к тому же не все дома.
Жизнь веселой и беззаботной Джессики Лидделл меняется в одночасье. Неожиданно она становится опекуншей маленькой осиротевшей девочки. Джессике приходится нелегко, но когда на опеку начинает претендовать другой человек, девушка вступает с ним в борьбу, проигрывает ее и… получает лучший в мире утешительный приз…
Моника Слай больше всего на свете боится кому-нибудь помешать. Она робка и незаметна, она полезна – и невидима для окружающих. Ее самооценка стремится к Абсолютному Нулю. Она работает на главного плейбоя города уже три года, но он вряд ли узнает ее, встретив вне работы. Куда податься несчастной девушке? Разумеется, к психотерапевту…
Он был знаком с ней два дня и не знал о ней ровным счетом ничего, кроме того, что она потрясающая, сногсшибательная, великолепная, чувственная, красивая, обаятельная, остроумная, высокая, рыжая, хорошо готовит, добрая, любит детей, у нее сладкие губы и душистая кожа, она танцует как цыганка и колдует как… колдунья, она ирландка, она не боится разговаривать даже о самом неприятном, она умеет слушать и слышать… Вполне достаточно, чтобы влюбиться. Он и влюбился. Однако вынужден держать свои чувства в узде, поскольку уверен, что над ним висит страшное проклятие…
Она ловила каждый его взгляд, она замирала от счастья, когда он просто хлопал ее по плечу. Ей было девятнадцать лет, и красавчик-старшекурсник казался ей чуть ли не Богом. Однажды он предложил ей шутливое соглашение, и она согласилась. Она согласилась бы даже спрыгнуть с крыши небоскреба, если бы он этого захотел…Прошло семь лет. Она красива, самостоятельна и одинока, она сама строит свою жизнь. И вдруг ей приходит судебное уведомление: она должна выполнить условия подписанного ею контракта!
Может ли цветочница влюбиться в миллионера при условии, что он молод, красив и сексуален? Да! А может ли миллионер влюбиться в цветочницу, если она молода, красива и так далее? Возможно. Но он ни за что и никогда на ней не женится!!! – так решила цветочница и отвергла миллионера…
Скромная девушка Морин работает учительницей словесности. Ее сестра-близнец Мэгги танцует в ночном клубе. Морин робко и безответно влюблена в почтенного вдовца, директора колледжа. Мэгги – страстно и взаимно любит гангстера. Но однажды судьбы сестер переплетаются и спутываются, и вот уже невозможно понять, где Мэгги, где Морин, кто кого любит и чем вообще закончится весь этот веселый и жутковатый карнавал…
Взрослые в чудеса не верят, но почему-то продолжают их ждать. Особенно под новый год, когда падает пушистый снег, заметая следы прошлого. Когда чувствуется аромат хвои, который помнишь с самого детства и не можешь спутать ни с каким другим. Когда губы пощипывает от сочной мякоти мандаринов. И хочется, чтобы все было, как во сне. Только намного слаще…
Лаборантка по имени Берта знакомится в больнице с поэтом Лаврентием Егоровым. В результате автокатастрофы он стал инвалидом, прикованным к коляске. Берта выхаживает Лаврентия и становится его женой. Не сломленный физическими страданиями, Лаврентий ломается оттого, что не может обеспечить любимую материально. Он начинает пить. Берта уходит из дома, и Лаврентий принимает решение покончить с собой, не видя смысла жить без любимой. Но любовь оказывается сильнее и водки, и пули.
Она была идеальна от макушки до пяток. И ее брак с преуспевающим Орвеллом выглядел не менее идеальным. Игра на публику длилась несколько лет. После развода проблемы возникали одна за другой, а главное, снова на горизонте возник Бред Ларсон. Ей казалось, что их отношения исчерпали себя. Но прошлое не оставляет в покое. Смогут ли они переступить через старые обиды и преодолеть давние противоречия?
Убиться веником — что это? Любимое выражение героини или коктейль со свекольным соком? Чтобы понять, о чем идет речь, не обязательно иметь большой опыт общения по Интернету. Умные люди считают, что настоящей любви в чате не место. Какая любовь, если ни разу не видел предмета своей страсти? Только голос и буквы на мониторе… Именно в такой ситуации оказались герои этой истории.
Без Вычитки.Черновик. Встретить Новый год с любимым человеком это счастье. Но застрять в лифте под новый год с не очень приятной личностью, ничего хорошего за собой не ведёт. Полина думала, что она скорее застрелится чем переживёт пару часов наедине со Славой. Но вышло совсем не так как она предполагала.
Серия «Нейтраль». Книга первая. «Обретение себя» В городском парке Культуры и Отдыха обнаружен труп мужчины, на руках у которого надеты белые перчатки, в ладони он сжимал рукоятку ножа со сломанным лезвием. По всем признакам, погибший являлся серийным убийцей. Патологоанатом утверждает, что кто-то, или что-то с такой силой толкнуло мужчину, что он отлетел на три метра и ударился о чугунную скамейку. И что это была женщина. Дело поручают Святославу Днеевскому, которого вскоре переводят в ОНД – отдел нераскрытых дел, где он понимает, что существует другая, Иная сторона жизни, которая более жестока и равнодушна, где существует Сила, которой обладают другие люди, поделённые на Светлых и Темных.