Слушая других - [4]

И было кое-что ещё — моя ошибка, мешающая беседе — мне следовало бы уже перестать решать за Таню, что она чувствует. То есть перестать всё время спрашивать её про абстрактную «тревогу», в то время как Таня говорит про некое «беспокойство». Я цокнул языком, пристыдив себя.

— Хорошо, когда ещё вы... беспокоитесь?

— Ммм... — Таня запустила пятерню в свои волосы. — Бывает, когда дома одна... Да, тогда прям очень сильно...

— Хорошо, а чего вы боитесь?

— Да, в общем-то, ничего, — ответила она серьёзно.

— Но о чём вы тревожитесь?

— Да ни о чём же!

— Но... — я бесшумно открыл и закрыл рот, удержавшись от попытки в третий раз задать тот же самый вопрос.

Я ущипнул себя за переносицу и потёр глаза. Похоже, что я вновь называл чувства клиентки вместо неё самой. Пора бы уже прекращать так делать.

— А что с вами происходит дома, когда вы беспокоитесь? — осторожно спросил я.

— О, я пытаюсь делать то, что запланировала, — уверено ответила Таня.

— Пытаетесь?

— Ну, знаете, это не всегда получается... — она замялась.

— И тогда?

— Ну, и тогда я начинаю метаться по квартире!

Я почувствовал, что нахожусь на верном пути, однако не хватало какой-то части информации. Было кое-что ещё, помимо моих внутренних реакций, её внешнего вида и способа общаться. Что-то, что, как мне казалось, мешало получить «верный» ответ на вопрос. При этой мысли я мысленно поругал себя. Понятное дело, что не существует «верных» ответов клиента на вопросы психотерапевта. Да есть «ожидаемые» и «типичные» реплики, но если строить общение на этом, то есть риск так и не встретиться с личностью клиента.

— Доктор, с вами всё в порядке? — озабоченно спросила Таня, видя, что я уже некоторое время сижу с задумчивым лицом и кусаю губу.

— Ммм... — она застигла меня врасплох. — Я думаю...

Она многозначительно покивала и с интересом стала наблюдать за мной дальше. Я улыбнулся — она умела подколоть собеседника. Также стоило учесть, что свои переживания она описывала в первую очередь через действия и поступки. Проговорить, что она чувствует — было для неё трудной задачей. Однако, похоже, что ещё большей трудностью было описать свои мысли. Предположение о характерологии, а значит и понимание Таниных проблем, обретало всё более чёткие формы у меня в голове. Необходимо было проверить гипотезу, сменив общий тон и стиль общения.

Я смотрел сквозь Таню, строя в голове следующую фразу.

— Нет, доктор, серьёзно, я за вас переживаю, — в её голосе прозвучала усмешка. — Вы так губу себе сгрызёте.

— «My kill-hand called E.V. I. L. Wears a wedding band that's G. O. O. D»?[3] — неожиданно спросил я, указывая на татуировку.

— О? — Таня улыбнулась. — Доктор слушает Ника Кэйва?

— Нет, оригинал мне нравится меньше, чем кавер от Джонни Кэша.[4]

— Мсье знает толк в извращениях, — она многозначительно закивала.

Таня поддержала заданную тему. Я улыбнулся, кажется, мои предположения о её личности казались верными: она была пассивно — агрессивной.

— Таня, вернёмся к вашим страданиям в домашней обстановке, — сказал я, придерживаясь выбранного тона общения, сделав его более добродушно-ироничным.

— Таки да?

— Когда вы находитесь дома и стараетесь, а то и в поте лица пытаетесь делать «то, что запланировано», — я спародировал её интонации, изобразив кавычки движениями пальцев в воздухе, — а потом вдруг, откуда ни возьмись, кровь-кишки и вы мечетесь по всей квартире... Так вот, между «пытаетесь» и «мечетесь», что именно вы чувствуете?

— Доктор, чего это вы сегодня руками размахалися? Магические пассы?

— Легилименс![5] — я взмахнул карандашом. — Так что вы чувствуете?

— Я чувствую... — начала Таня достаточно уверенно, но в замешательстве остановилась. Похоже, что догадка поразила её.

Я сделал приглашающий жест и Таня продолжила:

— Я чувствую злость, — скорее спросила, чем уверенно сказал она.

— А на кого вы злитесь?

— Вы, доктор, умеете задавать вопросы, — сказала она вместо ответа.

— Ой, — я смущенно отмахнулся. — Этому я научился у кащенитов...[6] Ну, так всё же, на кого вы злитесь?

— Ох, доктор, но почему вы задаёте вопросы, ответы на которые знаете сами? Ответьте уже за меня.

— Не могу — супервизор запрещает.

Таня покивала и сказала:

— Да, я злюсь на себя, — она вздохнула. — Это странно: сама себе всё планирую и потом сама себе же вставляю палки в колёса и нахожу сотню причин не делать, что задумано!

— И начинаете суетиться из-за этого?

— Да, мечусь по квартире, хватаюсь за разные дела... Постепенно чувствую, как сердце бьётся всё сильнее и сильнее, вся страшно потею, а в груди растёт странный и непонятный комок, — она поморщилась.

Судя по тому, как Таня быстро остановилась и не успела «погасить» интонацию, она оборвала себя на чем-то. Губы презрительно сжались, она сглотнула. Похоже, что было нечто такое, о чём она не рассказывала из-за того, что сильно осуждала это или стыдилась.

Я не знал, стоит ли мне уточнять и говорить, что я вижу: она о чём-то не договаривает. Мало кому может понравиться, когда кто-то самонадеянно делает вид, что «видит насквозь». Кроме того, если она хочет что-то скрыть, то это её право. Но с другой стороны Таня пришла с проблемой ко мне и, если она что-то показывает, то возможно это тоже часть той самой проблемы, и ей кажется, что я могу помочь с этим?