Слушай, смотри, люби - [20]

— Ты не должна играть, если рядом не будет герцога, — предостерегла ее Темпера.

— Там есть и другие мужчины, и побогаче его.

— Нас они не интересуют, — твердо объявила Темпера. — Что бы ты ни делала, держись рядом с герцогом и помни, что все мужчины, осыпающие тебя комплиментами, останутся здесь, а мы вернемся в Лондон.

— Буду помнить, — пообещала леди Ротли. — Но, Темпера, ведь это так чудесно, когда за тобой ухаживают и у мужчин туманится взгляд от желания к тебе прикоснуться. — Она откинулась на подушки. — Иногда я испытываю порывы страсти, которые я раньше совсем не знала.

— Так сосредоточь их на герцоге, — сказала Темпера.

Она задернула открытые окна шторами.

— Постарайся уснуть, дорогая, — сказала она, направляясь к выходу.

— После того, что было съедено и выпито, я, конечно, засну. — Леди Ротли снова зевнула. — Это было чудесно, но меня и правда клонит в сон.

Темпера осторожно прикрыла дверь. По дороге к себе она подумала, что, если мачеха и дальше будет столько есть и пить, ее новые платья придется выпускать.

Но когда леди Ротли приготовилась к отъезду, уже в другом платье, она выглядела так, словно сошла с полотна Тициана.

Белые плечи утопали в газе, а туго затянутая Темперой талия придавала фигуре идеальные очертания.

Темпера уже слышала от мисс Бриггс и мисс Смит, что их хозяйки ужасно завидуют леди Ротли, особенно леди Холкомб.

Эта дама считалась красавицей, но блеск леди Ротли решительно затмил ее рыжие волосы и зеленые глаза.

— Пока меня не будет, постарайся отдохнуть, как прошлой ночью, — ласково посоветовала леди Ротли уходя. — Я знаю, очень эгоистично с моей стороны не давать тебе лечь раньше. Но я все возмещу тебе, дорогая, когда стану герцогиней.

— Сплюнь через левое плечо, — засмеялась Темпера — Ты же знаешь, что хвастаться опасно — судьба подслушивает.

Леди Ротли поцеловала падчерицу и отбыла. Темпера прибрала в комнате, отложила вещи для стирки и пошла ужинать.

Две пожилые камеристки пребывали в худшем настроении, чем обычно.

— Становится слишком жарко, — ворчала мисс Смит. — Я говорила ее милости, что уже поздно ехать на юг. Надо было собраться сразу после Рождества.

— Жара мне нравится, — заметила мисс Бриггс, — если бы только не нужно было работать. От одной мысли о раскаленном утюге меня просто трясет!

Мисс Смит, перегнувшись через стол, сказала доверительно:

— Как мне стало известно, здесь есть женщина, которая может все за нас погладить за несколько сантимов.

— Какая полезная информация, — отозвалась мисс Бриггс. — Это та же женщина, что и стирает?

Мисс Смит кивнула:

— Я думала, вы ее знаете, раз вы уже бывали здесь.

— Я о ней не упомянула, так как думала, что она уже здесь не работает.

При этом у нее был такой смущенный вид, что и мисс Смит, и Темпера поняли, что она об этом умолчала нарочно.

— Я дала ей погладить блузку ее милости, — сказала мисс Смит, — и через час получила ее в отличном состоянии.

— Я вижу, мне тоже придется возобновить с ней знакомство.

Мисс Бриггс говорила таким искусственным тоном, что было совершенно ясно, что она уже это осуществила.

Но Темпера понимала, что они с мачехой не могут позволить себе тратить деньги на то, что она может сделать сама.

Кое-что из выигранных леди Ротли накануне пятнадцати фунтов можно было бы потратить на материю на новые ночные рубашки для леди Ротли и на ленты и кружева для отделки старых платьев.

Темпера была уверена, что во Франции это бы обошлось дешевле, чем в Англии, и решила, как только представится возможность, спросить полковника Анструзера, можно ли ей съездить в Болье, а еще лучше в Ниццу.

Она знала от других камеристок, что им часто предоставляли ландо для поездок за покупками.

Закончив стирку белья мачехи, она повесила вещи сушиться в ванной.

Темпере вспомнилось, как чудесно играл на море лунный свет, когда она смотрела в окно прошлой ночью.

Она решила воспользоваться моментом, когда в замке никого не было, и прогуляться по краю утеса, чтобы взглянуть на море и оглядеть побережье внизу.

Она видела из окна тропинку, огороженную от края низкой кирпичной стеной, увитой бугенвиллеей.

Там было невозможно пройтись днем, так как дорожку было видно с террасы, но сейчас в замке не осталось никого, кроме прислуги, а полковник Анструзер, как ей удалось узнать, ложится рано.

Темпера надела бледно-лиловое платье, которое сшила себе после смерти отца.

Оно было очень простое, но белая шифоновая оборка вокруг шеи придавала ей очень юный вид.

На случай прохлады она захватила легкую шерстяную шаль, потихоньку выскользнула из дома и пошла по дорожке.

Вспыхнула первая вечерняя звезда, мир был залит вечерним светом, как будто ночь окутала сон смертных своим волшебством.

Цветы издавали сильный аромат, и с каждым шагом Темпере все больше казалось, что она погружается в какое-то доселе неведомое ей очарование.

Тропинка становилась уже и вилась теперь меж душистых кустов, поднимаясь все выше, словно в зеленом туннеле.

Наконец Темпера оказалась на мраморной площадке с четырьмя греческими колоннами, на которых покоилась плоская крыша.

Площадку окружала кованая балюстрада, предохранявшая гуляющих от падения в пропасть, на голые скалы.