Слушатель - [28]

— Жену Ладенмера зовут Джейн, — объяснила Джинджер. — У них двое детей: малютка Джек восьми лет и очаровашка Нилла десяти лет. Как считаешь, может ли каждый ребенок стоить по сто тысяч, при условии, что их… позаимствуют на некоторое время?

Повисла тишина, нарушаемая лишь гулом вентилятора, пока Партлоу осознавал, что только что услышал.

— У меня есть несколько идей, — продолжала Джинджер голосом, звучавшим устрашающе спокойно и твердо, как железобетон. — Пока что это лишь мысли. Но я считаю, что исполнить их реально. Ты когда-нибудь читал «Нью-Йорк Таймс»?

— Мне это не по карману, — он снова услышал, как отвечает ей, но его голосом и разумом будто управляла чужая воля, словно в другой комнате находился призрак, тянущий его за ниточки.

— Я читала в библиотеке, — махнула рукой Джинджер. — И довольно часто на первой странице они печатают статьи с кричащими заголовками о похищении ребенка. Или кого бы то ни было другого — это не всегда дети. И домой эти люди возвращаются далеко не всегда. Клянусь Богом! Иногда перечисляют разом пять или шесть имен. Это гребаная эпидемия, — она пожала плечами. — Но… чего они не сообщают в этих статьях, так это сколько денег было выплачено в качестве выкупа. Газетчики не хотят, чтобы люди это знали. Не хотят подавать идеи злоумышленникам.

— А у тебя откуда эти цифры?

— Я разнюхивала это с тех самых пор, как прибыла сюда четыре месяца назад. А еще я увидела то имя, написанное большими красными буквами, и мне стало интересно, что это за человек и какой счет ему можно было бы выставить. Поэтому я начала читать и узнала много о его бизнесе, о его жене и детях. Выяснилось, что они переехали в Новый Орлеан незадолго до рождения дочери. Затем — за несколько дней до того, как я отправилась в путь с Ханикаттом — появился заголовок о том большом контракте, — она склонила голову, словно пыталась рассмотреть Партлоу под другим углом. Ее глаза сверкнули в ярком свете. — В первой записке за ребенка Линдберга требовали выкуп в размере пятидесяти тысяч, а затем запросы выросли до семидесяти. За каждого отпрыска Ладенмера можно будет потребовать по сто тысяч… и он сможет восстановить свой бюджет через полгода, не ободрав кожу на своей гребаной заднице.

— Ну, конечно, — с легкой усмешкой отозвался Партлоу. — Он и его охранники просто отойдут в сторонку и позволят нам захватить детей прямо на улице. Ты же не думаешь, что они ходят без телохранителей, которые следят за каждым их шагом?

— Может, так. А может, и нет, — ответила она. — Эй, да, я знаю, что есть еще куча вопросов, которые предстоит проработать. Но мы ведь можем хотя бы попытаться и убедиться, что провернуть это невозможно. Тогда оставим богача в покое и смиримся, но будем точно знать, что хотя бы пытались. А теперь… подумай о деньгах, Золотко. Подумай о том, как похитишь этих детей, и о том, какой огромный выкуп получишь. Затем мы сможем выкинуть их на обочину дороги и отправиться прямо в Мексику. Просто подумай об этом, пусть эта мысль поварится у тебя в голове.

— Выкинуть их? — переспросил он. — Как ты выкинула дока?

— Нет! Черт возьми, нет! Когда получим выкуп, мы отпустим детей. Живыми. Но где-то, где они не смогут добраться до телефона и быстро позвать на помощь. Это же просто здравый смысл. А затем… Мексика.

Она подалась в его сторону — быстро, как кошка — и положила обе руки на его плоскую грудь. Ее глаза, как ему казалось, пылали внутренним огнем… нет… даже больше… то, что он видел в этих глазах, можно было назвать пожаром.

— Я проверяла тебя, — тихо сказала она, как будто шептала ему прямо на ухо. — Я проверяла тебя, когда уехала из Стоунфилда. Хотела посмотреть, как ты будешь реагировать. Я знала, что ты найдешь меня… я хочу сказать… я надеялась, что ты это сделаешь. Я знаю, что ты мог нанять какого-нибудь частного сукиного сына, чтобы он выследил меня, но ты не стал никого вмешивать и объяснять, почему ты ищешь меня. О, да, я знаю, ты мог бы сочинить прекрасную историю, но я знаю и то, что ты пришел, чтобы арестовать меня с поличным. Вот, почему ты приобрел этот значок. У тебя много других проблем, Золотко, но ты нашел меня. Ты прошел проверку. Понимаешь? — ее руки гладили его рубашку. Глаза цвета шампанского смотрели на него, не отрываясь. — Мне нужно было найти кого-то, на кого я смогла бы рассчитывать… кого-то, кто помог бы мне все продумать. Просчитать. Разумеется, нам многое предстоит сделать, но мы с тобой… мы сможем это провернуть, если соединим наши умы и наши умения. Двести тысяч баксов, Золотко. У тебя просто не будет другой такой возможности заработать целое состояние. Никогда. И знаешь, что? Ты нужен мне так же, как и я нужна тебе. Да, — она кивнула. — Я нужна тебе.

Он ответил:

— Я не хочу провести следующие двадцать лет моей жизни в тюрь…

Она заставила его замолчать, прижав к его губам свой указательный палец.

— Другие же, — жестко проговорила она, — постоянно проворачивают нечто подобное и им это все сходит с рук. Множество других людей. Но среди них почти нет таких умных, как мы с тобой. Все, что нам нужно сделать, это изучить несколько газет и понять, что к чему. И к тому же… я просто не смогу сделать все в одиночку. И не могу представить, что ты — после того, что ты тут услышал — захочешь еще несколько лет горбатиться как «охотник за наживой». Разве ты этого хочешь?