Слуньские водопады - [43]

Дональд об этом не подозревал. Он был и остался безучастным, хотя наклонности у него были не самые лучшие. К примеру, когда по дороге в школу — по его понятиям, несколько далековатой — дело доходило до потасовки, он встревал в нее, пожалуй, слишком рано и бил слишком сильно, как настоящий боксер. Такие истории, правда редкие, могли привести его к довольно серьезным неприятностям. Но таковые ни разу не воспоследовали.

Дональд оставался безучастным. Этого мнения придерживался дед, покуда мальчик подрастал.

Его безучастие испытала на себе даже Кэт Тюрригель, воображавшая, что знает секрет подхода к Дональду. Во время второго пребывания в Бриндли-Холле ее отношения с рослой и толстой миссис Чиф — старухой семидесяти двух лет — испортились с первой минуты, и едва старый мистер Клейтон отбыл в Вену, как между ними уже произошло столкновение. Возможно, что миссис Чиф в первую очередь вознегодовала на следующее обстоятельство: старик стал сажать Кэт за стол, как и ее. Домоправительница восприняла это несколько своеобразно, а именно как желание ее унизить. В тот самый день, когда старый Клейтон отбыл на континент, миссис Чиф встретила Кэт Тюрригель в широком коридоре у дверей Дональдовой комнаты. С гитарой за плечами та шла за Дональдом, чтобы вместе с ним отправиться в парк.

— Туда сейчас входить нельзя, — заявила миссис Чиф тоном, пожалуй, слишком решительным. — В этот час Дональд готовит уроки.

Она врала, и Тюрригель отлично это знала, ей было известно раз и навсегда установленное дедом расписание дня, которого внук неукоснительно придерживался. Она позволила себе заметить, что сейчас Дональд никаких уроков делать не должен.

— Я, — довольно громко проговорила миссис Чиф, — отвечаю за успехи Дональда в отсутствие старого джентльмена. По возвращении он тщательно их проверит. И потому не позволю вам, мисс Тюрригель, отвлекать мальчика от занятий.

— Я и не думаю, — воскликнула Кэт и уже в свою очередь не очень-то тихо добавила: — Но вы, кажется, вообразили, что Дональд сдан вам в аренду. Я знаю его много дольше, чем вы.

В голосе Кэт уже зазвучали визгливые нотки. В это время приоткрылась дверь. Дональд выглянул из комнаты, спокойно и даже учтиво сказал: «Please stop that noise»[13] и тотчас же снова скрылся.

Миссис Чиф, ни слова не ответив, удалилась, удалилась и Кэт Тюрригель со своей гитарой, только в другую сторону.

Инцидент несколько странный. Ведь Дональд, увидев Тюрригель с гитарой, не последовал тотчас же за ней! Разумеется, это значило бы взять сторону Кэт или по крайней мере поддержать ее утверждение, что сейчас у него свободное время.

Но ничего такого не произошло. Мы можем объяснить поведение Дональда лишь одним: вероятно, его потайные силы к этому времени уже ослабли — их хватка ослабла — или же именно в ту пору они снова отступили от него и он их себе даже не представлял.

* * *

Разумеется, и мать как-то раз приехала с Кэт, когда дед отсутствовал. С Харриэт миссис Чиф никоим образом не могла соперничать и, несмотря на всю свою праведную, обезьянью любовь к Дональду, должна была считаться с матерью. К тому же старый джентльмен и Харриэт составляли блок, который лучше было не затрагивать и который не давал возможности вести войну из ревности, наподобие горилл. Харриэт, кстати сказать, вовсе не стремилась быть единственной обладательницей сердца мальчика. Если Дональд был покладистым сыном, то Харриэт была покладистой матерью. Оба они казались мало понятными и безучастными. Всего более Харриэт пеклась о свекре. Она неизменно сопровождала теперь уже глубокого старика во время его ежедневных верховых прогулок, длившихся чуть более получаса, но которыми он ни при каких обстоятельствах не пренебрегал. В первые годы она ездила на своем рыжем жеребце, на нем впоследствии обучался верховой езде и Дональд. И всегда со спущенными поводьями (за исключением уроков верховой езды).

В первое время здесь, в Англии, она еще посещала своего старого дядюшку, воспитавшего ее, в Помп-Хаусе, всего в нескольких милях от Бриндли-Холла. Он, так сказать, унаследовал богатую, но рано осиротевшую девочку от своего брата, жившего в Канаде. После его смерти Помп-Хаус достался Харриэт, поначалу она не знала, что с ним делать. Но продать принадлежавший ей участок английской земли она ни за что бы не согласилась, тем паче когда уже жила за границей. Теперь она изредка наведывалась в Помп-Хаус верхом.

Направо от ворот парка Бриндли-Холла (налево был Чифлингтон), через чахлый лесок на холме, дальше извилистая дорога шла вниз по мягким уступам до самой реки; три изгиба, которые образовывало ее почти вовсе неприметное зеркальное течение, чуть ли не все время были видны Харриэт, когда она ехала вниз. За мостом начинался подъем. На верхушке холма, откуда дорога шла влево, Харриэт свернула на проселок и, пустив коня галопом, поскакала направо, по все расширяющемуся гребню холмов. В конце его и был расположен Помп-Хаус, откуда открывался вид на реку. Высокие трубы завода «Клейтон и Пауэрс» оттуда тоже нельзя было разглядеть. Лес заслонял собою весь вид. Слева от леса, словно тоненькая вертикальная черточка, высилась церковная башня Чифлингтона.