Слуги правосудия - [22]

На самом деле это я сторожила пленных, расположившись всемером вдоль коридора с оружием на изготовку. Сеиварден — такая молодая, еще худощавая, темные волосы, смуглая кожа, карие глаза ничем не примечательны в отличие от аристократичных черт лица, включая нос, который тогда, впрочем, еще не обрел своей значительности. Она волновалась, да, оставшись здесь ответственной всего лишь через пару дней после прибытия, но в то же время гордилась собой и своей неожиданной, пусть и незначительной, властью. Гордилась темно-коричневой формой: курткой, брюками и перчатками, лейтенантскими знаками отличия. И, подумала я, чуть сильнее, чем надо, возбуждена тем, что держит в руке настоящий пистолет, выполняя определенно не тренировочное задание.

Одна из пленных у стены, широкоплечая, мускулистая, бережно прижимала к туловищу сломанную руку и шумно рыдала, сопровождая стоном каждый выдох, взахлеб глотая воздух при каждом вдохе. Она знала, каждый в этой очереди знал, что их либо складируют, чтобы в будущем использовать как вспомогательные компоненты — подобные моим сегментам, которые стояли сейчас перед ними, утратив всякую индивидуальность, став телесными придатками радчаайского боевого корабля, — либо просто ликвидируют.

Сеиварден, которая расхаживала с важным видом вдоль очереди, все больше и больше досаждало судорожное дыхание этой жалкой пленницы, пока в конце концов она не остановилась перед ней.

— Буфера Аатр! Прекрати этот шум! — По тому, как подергивались мышцы руки Сеиварден, я поняла, что она вот-вот поднимет свое оружие.

Никого бы не взволновало, если б она отколотила пленного до бесчувствия рукояткой пистолета. Никого бы не обеспокоило, если б она уложила пленного выстрелом в голову, — главное, чтобы в процессе не пострадало жизненно важное оборудование. Человеческие тела, подходящие для превращения во вспомогательные компоненты, отнюдь не относились к дефицитным ресурсам.

Я встала перед ней.

— Лейтенант, — произнесла я ровно и невыразительно, — чай, который вы просили, готов. — На самом деле он был готов пять минут назад, но я ничего не сказала, оставила его про запас.

В данных, которые поступали от этого жутко молодого лейтенанта Сеиварден, я увидела изумление, неудовлетворенность, ярость. Раздражение.

— Это было пятнадцать минут назад, — выпалила она. Я не ответила. Позади меня пленная все еще всхлипывала и стонала. — Можешь ее заткнуть?

— Сделаю все, что могу, лейтенант, — сказала я, хотя понимала, что есть лишь один способ, только одно уняло бы горе пленной. Свежеиспеченная лейтенант Сеиварден, казалось, понятия не имела что.

Через двадцать один год после прибытия на «Справедливость Торена» — чуть больше чем за тысячу лет до того, как я нашла ее в снегу, — Сеиварден являлась старшим лейтенантом подразделения Эск. Ей было тридцать восемь, еще вполне молода по радчаайским стандартам. Гражданин мог жить лет двести.

В последний день она пила чай, сидя на койке в собственной каюте три на два на два метра с белыми стенами, очень опрятной. Ее нос уже был аристократичным, она стала собой. Никакой неуклюжести или неуверенности.

Рядом с ней на аккуратно застеленной койке сидела самый юный лейтенант подразделения Эск, состоящая с ней в родстве, но из другого семейства; она прибыла лишь несколько недель назад. Выше, чем Сеиварден в этом возрасте, шире в плечах, несколько изящнее. По большей части. Взволнованная приглашением на аудиенцию с глазу на глаз со старшим лейтенантом — пусть родственником, — но скрывающая это. Сеиварден сказала ей:

— Тебе, лейтенант, нужно быть осторожной в выборе тех, кому ты оказываешь честь своими… ухаживаниями.

Очень юный лейтенант нахмурилась, сконфуженная, осознав внезапно, о чем идет речь.

— Ты знаешь, кого я имею в виду, — продолжила Сеиварден, и я тоже это знала. Один из офицеров подразделения Эск определенно заметила появление на борту очень юного лейтенанта и медленно, сдержанно выясняла, возможно ли, чтобы очень юный лейтенант также заметила ее. Но не настолько сдержанно, чтобы Сеиварден этого не увидела. На самом деле это видела вся кают-компания подразделения, и заинтересованный отклик очень юного лейтенанта также не остался незамеченным.

— Я знаю, кого ты имеешь в виду, — сказала очень юный лейтенант с негодованием. — Но я не понимаю почему…

— А! — воскликнула Сеиварден резко и властно. — Ты думаешь, это безобидная забава. Ладно, скорее всего, это было бы забавно. — Сеиварден как-то сама спала с лейтенантом, о которой шла речь, и знала, о чем говорит. — Но точно не безобидно. Она — довольно хороший офицер, но ее клан весьма провинциален. Не будь она старше тебя, проблемы бы не было.

Клан очень молодого лейтенанта определенно не относился к «весьма провинциальным». При всей своей наивности она сразу поняла, что имеет в виду Сеиварден. И разозлилась настолько, чтобы обратиться к Сеиварден менее официально, чем требовали нормы поведения:

— Буфера Аатр, кузина, никто и слова не сказал о клиентских отношениях. Никто и не стал бы: мы же не можем заключать сделки, пока не уйдем со службы.

В состоятельных кругах отношения патрон — клиент строго иерархичны: патрон обещал своему клиенту определенную помощь, финансовую и социальную, а клиент обеспечивал патрону поддержку и оказывал услуги. Эти взаимные обязательства могли длиться поколениями. К примеру, в старейших, самых влиятельных кланах почти все слуги были потомками клиентов, и штаты многих компаний, которыми владели состоятельные семейства, были укомплектованы выходцами из семей клиентов мелких кланов.