Слуга злодея - [2]

Шрифт
Интервал

Внезапно он вздрогнул, в рассеянности надел парик, на него бросил накладные волосы и закрыл все это неряшество своей блистательной черно-белой шляпой. Все так же опираясь на трость, он наклонился к мертвецу и осторожно расстегнул камзол. Пониже левого соска персиянина темнело небольшое, словно бы шильцем учиненное отверстие. А повыше было другое, пожалуй, от колющего оружия. Рядом покоился серебряный медальон на золотой цепочке. Вертухин нажал потаенную кнопочку, отщелкнул крышку медальона и вытащил лежавший там тонко выделанный велен. Велен был сложен вчетверо. Вертухин развернул его. Это был какой-то документ на узорчатом арабском языке с печаткой внизу. Вертухин по причине своей причудливой судьбы арабский знал, хотя и не был в нем силен. Но он в любом случае верно мог сказать, что сия грамота выписана не в канцелярии государства российского.

Внезапно в сенях послышался шум, и в дом, громогласно топоча промерзлыми валенками, вбежал Кузьма, денщик:

— Батюшко, сказывают, злодей вступил в Гробовскую крепость! Завтра, не то послезавтра будет здесь!

Он вытянул шею, заглядывая через плечо на убитого.

Вертухин сунул бумагу в карман кафтана, захлопнул медальон и выпрямился.

От Гробовской крепости до Билимбаевского завода насчитывалось от силы двадцать пять верст. Сердце у Вертухина поскакало, будто весенний козел. Он был в сутках, а то и менее от самого великого дела своей жизни.

— Не ори над покойником, — не оборачиваясь, строго сказал он Кузьме. — Это пока не сам злодей, а только Белобородов. Да иди прочь, от тебя чесноком воняет.

Перво-наперво, пока Белобородов не подступил к Билимбаю, надо было прояснить все, что касалось убийства и убитого. Вертухин не ожидал такого начала своей службы на Урале, но теперь, когда нашел при персиянине медальон, знал наверное, что именно здесь кроются его победа или поражение.

— Чем ныне промышляют разбойники? — спросил он Кузьму через открытые двери.

— Пианствуют, — сказал Кузьма. — Растащили винную лавку и пианствуют в господском доме да на улке. Буде кто и замерзнет, — строго добавил он и посмотрел в окно, где солнце, оранжевое и дымное от мороза, никак не могло подняться над горизонтом.

— Сюда, значит, до завтрева не пойдут, — как бы сам про себя проговорил Вертухин.

— Упаси господь! — отозвался Кузьма.

Вертухин еще раз осмотрел ювелирную комнату, внимательно остановившись на персиянине, переложил на голове пирог из причесок и вышел, крепко закрыв за собой дверь.

Глава вторая

Злоключения сердца

В гостиной, коя представляла собой просторную горницу-столовую с буфетом, камином, большим дубовым столом посередине и полудюжиной стульев, украшенных резьбой с позолотой и голубой подкраской, собралось все население дома. Прислугу и живущих в доме других людей Вертухин знал только понаслышке, но определил сразу, кто и кто перед ним.

Здесь были (от низу к верху):

кухарка Меланья, низенькая ростом баба, толстая, но проворная, с умильным и веселым лицом;

дворник, он же сторож, Касьян Михайлов в расстегнутом нагольном тулупе и сатиновой рубахе с поясом, всклокоченный и все еще заспанный, благо что был уже десятый час;

приказчик Максим Калентьев, плутовская харя коего при виде Вертухина сделалась сладкой, как халва;

две девки-приживалки, Софья и Фетинья, одна черна волосом, суха и величава, другая светла, бокаста и румяна, будто кулич.

На девках Вертухин остановился особо. Иван Лазаревич не был женат, и Вертухин с одного взгляда установил, коя тут приживалка. Честной женщиной была, конечно, Софья. Кротость, благонравие, старание о доме, горячность к хозяйству, уважение к друзьям мужа своего — вот честная женщина. Роль женщины нечестной оставалась Фетинье. Она, собственно, и была хозяйкой души Ивана Лазаревича, а Софья, выходит, приживалкой.

Иван Лазаревич стоял отдельно от всех у камина, и проникавшее в окно холодное солнце отбрасывало на стену рядом с камином его похожий на Петра Первого профиль. Лазаревич, с первого дня проведавший, что Вертухин в Билимбай послан неспроста, глядел на него почтительно и надеждой. Он располагал, что Вертухин не дознается об утайках от казны, кои он делал, а ежели дознается, не станет упорствовать и примет подношение, дабы не докладывал в Петербург. Тем паче завершит дознание о смертоубийстве персиянина, в пользу его, Ивана Лазаревича.

— Водил ли кто-нибудь из вас знакомство с сим человеком? — он кивнул головой на дверь позади себя и строго посмотрел на Фетинью.

Вертухин был горяч до женского полу, а к Фетинье у него сразу нашлось особое слово, кое он располагал сегодня же высказать.

— Да откель, батюшка! — за всех ответила Меланья. — Мы его и видим-то первый раз.

— Извольте вас побеспокоить, я слыхивал, он жил тут целую неделю, — соврал Вертухин с полупоклоном в сторону Меланьи, будто госпожи.

Вертухин ничего подобного не слыхивал, однако врать умел до того приятно и обходительно, что Фетинья, кою он при своих телодвижениях опять успел одарить взглядом, вся зарделась.

— Да всего-то три… — начала было она, но Иван Лазаревич, подскочив, перебил ее:

— Три часа, она хотела сказать.

Фетинья не сводила бесстыжих глаз с Вертухина. Вертухин пришелся ей куда как больше по сердцу, нежели Лазаревич, поскольку был вдвое моложе и к тому же носил офицерский мундир, от коих Фетинья просто сходила с ума.


Еще от автора Александр Николаевич Крашенинников
Обряд

Действие повести А. Крашенинникова «Обряд» развертывается по сути в наши дни, а точнее — в самом недалеком завтра. И, как говорится, дай Бог, чтобы рисуемые писателем картины одичания и зловещего беспредела (по жанру «Обряд» — и детектив, и повесть-предупреждение) не стали реальностью. Ведь многие тревожные симптомы видны уже сегодня…


Рекомендуем почитать
Зазеркалье Петербурга

Город на Неве заново раскрывается для читателей, ведь стиль изложения информации, выбранный автором, уникален: сначала берется цитата из известного произведения или мемуаров, и Екатерина дополняет его своими измышлениями и информацией из надежных источников, приобщая таким образом своих читателей к истории родного города. Итак, книга первая… В ней мы заглянем в окна, в которые всматривался одержимый азартом герой «Пиковой дамы» Германн, в надежде проникнуть в таинственный дом и разведать карточный секрет сварливой старухи-графини.


Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.


Центральная и Восточная Европа в Средние века

В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.


Еда и эволюция

Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.


История рыцарей Мальты. Тысяча лет завоеваний и потерь старейшего в мире религиозного ордена

Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.


Шлем Александра. История о Невской битве

Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.