Слуга Империи - [18]

В это время издалека донесся свист хлыстов и душераздирающий стон: стражники приступили к исполнению приказа. Надсмотрщика прошиб пот — его могла постичь та же участь.

Мара приказала бессловесному домашнему слуге плотно задвинуть скользящие створки двери, чтобы не отвлекаться на посторонние звуки; однако она успела заметить, что. остальные варвары столпились на аллее, опустив садовые ножницы, и с нескрываемой враждебностью уставились в ее сторону. Выведенная из себя такой неприкрытой наглостью, Мара ни за что ни про что прикрикнула на слугу и тут же повернулась к надсмотрщику:

— Объясни, в чем именно проявилась гордыня этого рыжего варвара?

— Он требовал отправить одного из рабов обратно в барак.

Джайкен вопросительно посмотрел на госпожу, и та сделала ему знак продолжать допрос.

— Под каким предлогом?

— Выдумал, что здесь солнце печет намного сильнее, чем в их краях, — якобы тот лентяй получил солнечный удар.

— Что еще? — спросила Мара.

Эльзеки виновато опустил глаза:

— Еще он доказывал, что некоторым рабам в такую жару не хватает воды.

— Это все?

— Нет, госпожа. Он прибегает ко всяческим уловкам, лишь бы сорвать работы. Вот, к примеру, пятерым рабам было приказано прополоть клумбы, а он говорит: они и у себя дома ничего не смыслили в травах, а уж тут — тем более; мол, глупо требовать от них расторопности.

— А ведь его доводы не лишены смысла, госпожа, — изумился Джайкен.

Мара вздохнула:

— Похоже, я погорячилась. Ступай, Эльзеки, и скажи, что порка отменяется. Пусть стражники дадут рыжему невольнику умыться, а затем доставят его сюда, ко мне в кабинет.

Пятясь задом и беспрерывно кланяясь, надсмотрщик поспешил унести ноги. Мара встретилась взглядом с хадонрой:

— Сдается мне, Джайкен, наказание было назначено не тому, кто его заслуживает.

— Да, Эльзеки едва-едва справляется со своими обязанностями, — согласился Джайкен, отметив про себя, что госпожу почему-то огорчил его ответ.

— Придется лишить его должности, — подытожила Мара. — Рабы слишком дорого нам обходятся, чтобы доверять их дуракам. Поручаю тебе поставить в известность Эльзеки и подыскать ему замену.

— На все твоя воля, госпожа. — Джайкен с поклоном удалился.

Мара погладила румяную щечку спящего Айяки, а потом приказала горничной отнести его в детскую. Ей нужно было собраться с мыслями.

***

Прошло совсем немного времени, и двое стражников приволокли мидкемийца. С его волос и набедренной повязки стекали струйки воды. Приказ дать ему умыться был выполнен самым незатейливым способом: стражники недолго думая окунули его в поилку для скота. Нельзя сказать, что от порки и принудительного купания он сделался более покладистым, разве что любопытство в его взгляде сменилось плохо сдерживаемой злостью. Мара похолодела, заметив этот неприкрытый вызов. Ей становилось не по себе даже в тех случаях, когда Люджан пересыпал разговор двусмысленными шутками, но чтобы простолюдин посмел выказывать неуважение — это было неслыханно. Властительница на мгновение пожалела, что не надела более скромный наряд, но тут же решила, что было бы нелепо идти на поводу у беззастенчивого раба. Она ответила ему таким же презрительным взглядом.

Стражники растерялись: они боялись отпустить варвара, который не держался на ногах, и из-за этого не могли отвесить надлежащие поклоны. Старший из двух отважился заговорить:

— Госпожа, что прикажешь с ним делать? Варвару пристало опуститься перед тобой на колени.

Только когда стражник обратился к ней с этой робкой речью, она заметила, что на вощеном полу, под ногами невольника, образовались лужицы воды, окрашенной кровью.

— Пусть стоит.

Мара хлопнула в ладоши и послала слугу принести побольше полотенец. Тот мгновенно вернулся со стопкой душистых купальных простыней, низко поклонился и с запозданием сообразил, что госпожа потребовала полотенца не для себя, а для грязного варвара, которого с трудом удерживали двое стражников.

— Чего ждешь? — прикрикнула Мара. — Оботри его, не то он испортит весь пол.

— Повинуюсь, госпожа, — забормотал слуга и принялся лихорадочно промокать кровоточащую спину мидкемийца между лопатками — выше ему было не дотянуться.

Мара взвесила все обстоятельства и приняла решение.

— Оставьте нас, — приказала она стражникам.

Те отпустили варвара, откланялись и попятились сквозь раздвижную дверь.

Невольник размял затекшие руки и досадливо отстранился от слуги, а потом, взглядом испросив у Мары разрешения, вытащил из стопки несколько свежих полотенец и без посторонней помощи обтер торс и голову. Слуга в отчаянии взирал на испорченные купальные простыни, небрежно брошенные на пол.

— Отнеси полотенца прачкам, — скомандовала Мара и жестом показала рыжему невольнику, что ему разрешается взять подушку и сесть.

Его колючий взгляд по-прежнему сверлил властительницу. Маре сделалось не по себе. Этот раб с самого начала внушал ей смутную тревогу, однако причина стала ясна только теперь: она видела в нем мужчину! Но ведь рабов в Империи держали за скот. Почему же этот вызывал у нее… неуверенность? Впрочем, Мара давно научилась владеть собой, и сейчас ее лицо выражало полное равнодушие.