Слуга Божий - [20]

— Лицензию всегда можно дать, а потом всегда можно отобрать. Всё зависит от настроения епископа, — сказал я, прекрасно зная, что когда Его Преосвященство страдает от приступов подагры, его поведение бывает непредсказуемым. — Кроме того, ё-моё, у меня будут свои расходы. Или ты думаешь, что Смертух и близнецы пойдут со мной за красивые глаза?

Ракшилель пожевал губами, как бы что-то подсчитывая в уме.

— Двадцать крон, — наконец, произнёс он с усилием.

— Там уже погибли люди, — напомнил я ему. — Триста и ни сентимом меньше.

Мясник покраснел.

— Не хами мне, поп, — сказал он тихо, — иначе смогу и тебе устроить визит к Северусу.

Понятия не имею, почему некоторые люди называли нас, инквизиторов, попами. Мы служили Церкви и изучали теологические науки (настолько, насколько это могло пригодиться в нашей работе), но, меч Господа нашего, мы не были священниками!

Я посмотрел ему прямо в глаза. Когда доходит до расчётов, поверьте мне, я не знаю страха. Дукаты, кроны, талеры, пиастры, сестерции, и даже одна мысль о них, несут в себе магическую силу. Кроме того, угрозы — часть ритуала торга, и я не собирался относиться к ним слишком серьёзно. Хотя, несомненно, надо признать, что Ракшилель не относился к хорошо воспитанным людям. Но вот с сеансом у мастера Северуса он явно переборщил. Где это видано, чтобы официально допрашивали инквизитора? Такие дела решались иначе. И для этого требовался повод посерьёзнее, чем гнев даже самого влиятельного мясника.

— А ты хотел бы как-нибудь повстречаться со Смертухом? — спросил я без улыбки, но и без злости.

— Угрожаешь мне? — Ракшилель поднялся и навис надо мной огромной глыбой сала.

Я внезапно почувствовал безумную ненависть и желание размозжить это огромное лицо, напоминающее груду кровяной запеканки. Но я сдержался. В конце концов, мы заключали сделку и здесь не было места как личным симпатиям, так и личным антипатиям.

— Триста, — повторил я, и он медленно опустился на стул, как будто из него выпустили воздух.

— Двадцать пять, — сказал он, — и это моё последнее слово.

— Ты попал в неудачное время, — рассмеялся я. — Как раз сейчас у меня достаточно много денег, чтобы спокойно дожидаться какого-нибудь действительно прибыльного заказа. Кроме того, подумай: у меня потом на голове будут сидеть её братья.

Я прямо-таки видел, как он хотел сказать: «это твоё дело», но как-то сдержался.

— Пятьдесят, — решился он, а я задумался, сколь долго ещё можно тянуть эту игру.

— Плюс двести, — добавил я и всё-таки потянулся к финику.

— Тридцать сейчас и пятьдесят по завершении.

— Сто сейчас и сто двадцать пять по завершении. И, в случае чего, аванс не возвращаю.

— По пятьдесят, — Ракшилель сжал кулаки.

— Семьдесят пять и семьдесят пять, а также тридцатипроцентная скидка в твоих магазинах до конца года.

— Десятипроцентная, — сказал он.

Наконец, мы сговорились на семнадцати с половиной процентах и торжественно ударили по рукам. Я был несколько изумлён, поскольку ожидал, что выторгую какие-нибудь сто крон, а идея со скидкой пришла мне в голову в последний момент. Ракшилель, похоже, знал больше, чем рассказал, или планировал какую-нибудь пакость. Или ему на самом деле очень был нужен брак с Элей. Я лишь надеялся, что он не был настолько глупым, чтобы думать, будто по окончании дела он отделается от меня. Это правда, что у меня не было лицензии в Хез-хезроне, но, ей-Богу, я всё-таки инквизитор! Пожалуй, даже Ракшилель не был ни таким скупым, ни таким глупым, чтобы затеять ссору с Инквизицией, которая наверняка спросила бы за своего собрата. Даже такого, которого в Хез-хезроне ещё не очень знали, и у которого не было лицензии. Впрочем, я не нуждаюсь в защите Церкви. Да, любезные мои. Бедный Мордимер — человек осторожный, благоразумный и кроткий, но случись что, в нём пробуждается лев.

Ракшилель отсчитал семьдесят пять крон, а я ещё велел ему обменять два пятидуката, обрезанные по краям[44], и спрятал мошну под кафтан.

— Через пару дней получишь лицензию, — пообещал он.

— Жду, — ответил я, и на самом деле заинтересовался, удастся ли ему всё уладить так быстро.

Впрочем, так или иначе, я не собирался возвращать аванс. Ибо кто знает, будет ли следующая выплата? Если Эля окажется перед Скамьёй, у Ракшилеля, похоже, не будет особого желания ещё раз раскошеливаться.

— Сделай это быстро и чисто, Мордимер. Да, — он холодно посмотрел на меня, — и не пытайся меня обмануть. Если придёт мысль договориться за моей спиной с этой потаскушкой, узнаю об этом.

— Ты меня знаешь, — сказал я с упрёком.

— О да, знаю тебя, — ответил он и отвернулся от меня.

— Мы ещё не закончили, — сказал я твёрдо.

— Да-а? — протянул он и нехотя посмотрел в мою сторону.

— Именно так, — подтвердил я. — Когда буду выходить, ты должен появиться у дверей. И там разыграешь одну сценку.

— Сценку? — Маленькие глазки с подозрением смотрели на меня из середины глыб сала, которые у обычного человека являются щеками.

— Скажешь: «Ладно, Мордимер, дам тебе на десять крон больше». Так, чтобы это слышали слуги. А я тогда отвечу: «О нет, даже если дашь тысячу, я этого не сделаю!»

— Думаешь, у меня есть шпионы в моём собственном доме? — возмутился он.