Слуга Божий - [15]

— Эй, парни не плачут. — Я похлопал его по щеке. — Говори!

— Исчеееез зааа стеееенооой, — зарыдал он. — Ей-боооогууу…

— Никто не исчезает за стеной, — прервал я его. — Давай левую руку!

— Умоляяяяяю! Нееееет!

Мне пришлось заткнуть этот крик, и он упал мне под ноги как мешок.

— Следующий! — приказал я. — На этот раз начнем с выкалывания глаза.

Следующий оказался человеком благоразумным и сильно привязанным как к правому, так и к левому глазу.

— Дверь… есть… тайная… здесь! — крикнул он, прежде чем кто-либо успел до него дотронуться. — Достаточно упереться!

Действительно, в месте, на которое он указал, был сооружён тайный проход. Я взглянул. Вниз вели деревянные степени. Я приказал связать арестованных, взял канделябр и двинулся по лестнице.

Как я и предполагал, тайный коридор вёл в сад, и его выход находился под шатром, образованным ветвями раскидистой ивы. Однако в этом я удостоверился лишь позже, поскольку Гриффо не пытался бежать. Он суетился в библиотеке и торопливо складывал тома в большой мешок. Если бы не эта достойная сожаления алчность или — если хотите — любовь к книгам, наверное, он сумел бы сбежать и выиграть время.

Он заметил, как я вбегаю в покои, и бросил в меня кинжалом. Очень ловко, быстро и со сноровкой, выдающей опыт. Я не успел уклониться, и лезвие вонзилось мне в грудь.

— Мой Бог, как же я был предусмотрителен, — сказал я, сбрасывая нож, застрявший в плетении кольчуги.

Фрагенштайн взбешённо выругался и кинулся в сторону дверцы, находящейся рядом с библиотечным шкафом. Недолго думая, я схватил стул и кинул им в Гриффо. Это была добротный предмет мебели. Дубовый, резной, тяжелый. Попал ему прямо в спину. Я подбежал и пнул лежащего в живот, а когда он скорчился, приложился по почкам. Он заскулил.

— Выходит, вы адепт тёмного искусства, — заключил я, внимательно осматривая покои. — Надо же, надо же… Кто бы мог подумать.

Гриффо вытер лицо от крови и смотрел на меня взглядом крысы, загнанной в угол подвала. Но это по-прежнему была опасная крыса, любезные мои, и я понимал, что мне надо следить, чтобы он не бросился мне в горло.

Я посмотрел на книги, лежащие на столе, взял первую попавшуюся. Я открыл её и присвистнул.

— Знаете персидский? — спросил я.

— Персидский, арабский и иврит. — В его голосе я не слышал ни злости, ни страха. Он либо уже смирился с судьбой, либо рассчитывал на её чудесный поворот. — Греческий и латынь тоже, — добавил он.

— Ну-ну, — произнёс я с нескрываемым удивлением. — Вы выдающийся человек, господин Фрагенштайн. Мало того, что ловкий купец, так ещё ученый и знаток тайных знаний.

Похоже, он не думал, что инквизитор будет делать ему комплименты, поэтому посмотрел на меня с удивлением. А чего он ждал? Что я с истошным криком начну размахивать кадилом, брызгать вокруг святой водой и бубнить молитвы?

— Признайтесь мне, сделайте одолжение, какова была цель всего этого? — я обвёл вокруг рукой.

— Я отыскал заклинание, способное вернуть мне Паулину, — ответил он. — Было только одно условие…

— Жизнь её убийцы, — я прервал его.

— Вот именно!

— Поэтому вы не позволяли умереть Захарию. — Я покачал головой. — Вы хотели в надлежащее время принести его в жертву. Мучили его, но, всё же, следили, чтобы мука не обернулась смертью.

— Именно так! И сейчас я вам кое-что скажу, господин Маддердин. — Он посмотрел на меня лихорадочным взглядом. — Позвольте мне провести обряд. Что вам за дело до жизни сына какого-то купчишки?! Сколько он вам предложил? Я перекрою его предложение десятикратно! Стократно, если хотите. Отдам вам всё имущество. Всё, чем владею. Одни эти книги стоят состояние, а у меня есть ещё и золото, и недвижимость… Если потребуется, отец…

Я прервал его, подняв руку.

— Это только отрава, — сказал я. — Ничего не стоящая, как и ваша жизнь… Чёрные мантии не предают, господин Фрагенштайн.

Должен, однако, признать, я восхищался глубиной его чувств. Он хотел отдать мне всё, что имел, в обмен на воскрешение любимой. Вот только это «всё» в данный момент означало слишком, слишком мало. Но это уже не его вина.

Многие ли инквизиторы на моём месте воспользовались бы столь щедрым предложением? Не знаю и надеюсь, что немногие или никто. Но, в конце концов, и среди нас попадались черные овцы, ценящие бренные утехи выше святых устоев веры. Как бы я мог заключить сделку с чернокнижником, а потом восхвалять Господа теми же устами, что согласились на такой низменный торг?

Гриффо потянулся к голенищу сапога. Недостаточно быстро. Точным пинком я выбил у него кинжал в тот же миг, в который он направлял его в собственную грудь.

— Даже умереть мне не даёте! — прорычал он и снова забился в угол.

— Дадим, — пообещал я спокойно. — Но только тогда, когда сами этого пожелаем.

***

— Мордимер Маддердин, инквизитор? — Человек в чёрном преградил мне путь.

— А кто спрашивает?

Он молча вынул из-за пазухи документы и подал мне. Я внимательно просмотрел бумаги. Этот мужчина обладал, не больше, ни меньше, а всего лишь грамотами, подписанными аббатом-настоятелем монастыря Амшилас, человеком, о котором некоторые говорили, что он могущественнее как папы римского, так и всех кардиналов и епископов вместе взятых. Именно в подземельях Амшилас допрашивали самых закоренелых и опасных отступников, это там были собраны и изучались тысячи запрещенных свитков. Я проверил печати и подписи. Они производили впечатление подлинных, а поскольку прославленная Академия Инквизиции натаскивала питомцев в умении распознавать фальшивки, я мог быть почти уверен в правильности моей оценки. Я отдал документы собеседнику.