Случайный турист - [83]

– Кстати, пришли бумаги от адвоката, – сказала Сара.

– Угу.

– Последние формальности. Ты понимаешь. Чтоб я подписала.

– Да.

– Меня, честно говоря, тряхнуло.

Мэйкон молчал.

– То есть я знала, что они придут… Уже почти год… И адвокат позвонил, сказал, что отправил бумаги, но когда я увидела все черным по белому, это так резануло… все так бездушно… Наверное, я была к этому не готова.

Мэйкон почуял приближение опасности, с которой ему не совладать.

– Да, конечно. Вполне естественная реакция. Ну ладно, удачи тебе с домом, Сара, – сказал он и поспешно дал отбой.

В рейсе на Эдмонтон соседкой Мэйкона оказалась женщина, которая боялась летать. Он это понял еще на земле, даже не взглянув на нее. Как всегда обособившись, Мэйкон глазел в окошко, но слышал, как часто сглатывает его соседка, как елозят ее ладони по подлокотникам. Наконец он решил посмотреть на нее. И наткнулся на пару глаз с большими мешками. Обрюзгшая старуха в цветастом платье сверлила его взглядом и, видимо, мысленно заклинала повернуться к ней.

– Думаете, самолет надежен, – без вопросительной интонации блекло проговорила она.

– Абсолютно надежен, – сказал Мэйкон.

– Тогда зачем все эти надписи. Кислородные маски. Спасательные жилеты. Запасные выходы. Тут явно готовятся к худшему.

– Таковы федеральные правила, – объяснил Мэйкон и, уставившись в спинку переднего кресла, задумался над словом «федеральные». Применимо ли оно в Канаде? – Официальные правила, – в конце концов поправился он и вновь взглянул на соседку, проверяя, стала ли фраза понятнее. Оказалось, все это время старуха не сводила с него глаз, а ее посеревшее лицо превратилось в маску отчаяния. Мэйкон забеспокоился. – Не желаете ли стаканчик хереса? – спросил он.

– Напитки подадут лишь после взлета. Но это слишком поздно.

– Минутку, – сказал Мэйкон.

Он раздернул молнию на сумке и достал пластиковую дорожную фляжку, хранившуюся в бритвенном несессере и всегда сопровождавшую его на случай бессонницы. Мэйкон еще ни разу ею не воспользовался, но не потому, что не случалось бессонных ночей; он приберегал ее для еще худшей ситуации, которая, однако, так и не возникла. Подобно другим чрезвычайным запасам (швейному набору размером со спичечный коробок и крошечной белой таблетке ломотила), фляжка сберегалась для подлинного ЧП. Отвинчивая крышку, Мэйкон обнаружил, что изнутри она слегка проржавела.

– Вот тут немного… – пробормотал он. – Наверное, от хереса…

Старуха молчала, только по-прежнему буравила его взглядом. Мэйкон налил хереса в крышку, одновременно служившую стаканчиком. Тем временем самолет, крякнув, тронулся с места. Старуха выпила херес и вернула крышку. Мэйкон понял, что ей не полегчало. Он вновь наполнил стаканчик. Вторую порцию старуха выпила медленнее и откинулась в кресле.

– Теперь лучше? – спросил Мэйкон.

– Меня зовут миссис Дэниел Банн, – сказала старуха.

Мэйкон решил, что так она сообщает о возвращении к своему достойному «я».

– Очень приятно, – сказал он. – Я Мэйкон Лири.

– Я понимаю, это глупо, мистер Лири, но выпивка создает ощущение, будто что-то сделано для овладения ситуацией, не правда ли?

– Абсолютно согласен, – кивнул Мэйкон, хотя не был уверен, что старуха чем-то овладела.

Когда самолет начал разбег, одной рукой она вцепилась в подлокотник, а другой так сжала стаканчик, что побелели костяшки пальцев. Тут вдруг стаканчик выскользнул из ее хватки и взмыл в воздух.

– Опа! – Мэйкон ловко его поймал, завинтил фляжку и спрятал ее в сумку. – Как только взлетим… – начал он, но осекся, глянув на старуху.

Та опять часто сглатывала. Взлетая, самолет задрал нос, и старуха вжалась в кресло. Она как будто расплющилась. Мэйкон испугался, что ее хватит инфаркт.

– Миссис Банн? – окликнул он.

Вместо ответа старуха уткнулась головой ему в плечо. Мэйкон ее обнял.

– Ничего, все хорошо, – приговаривал он. – Ничего.

Самолет еще больше завалился назад. Когда с жутким скрежетом убрали шасси, Мэйкон уловил дрожь, пробежавшую по телу миссис Банн. От ее волос пахло выглаженными салфетками. Большая и мягкая сгорбленная спина напоминала хребет кита.

Впечатляло, что такой старый человек так неистово хочет жить.

Но вот самолет выровнялся, и старуха немного пришла в себя – отстранилась, смахнула слезки, скопившиеся в подглазных мешках. Брыластое лицо ее было сплошь в складках, однако в растянутых рыхлых мочках доблестно сияли жемчужные серьги-вставки, а на морщинистых, потерявших контур губах ярко рдела помада.

– Вам полегчало? – спросил Мэйкон.

– Да. Тысячу раз извините, – сказала старуха, теребя брошку под горлом.

Когда подъехала тележка с напитками, Мэйкон заказал новую порцию хереса для миссис Банн (настойчиво испросив разрешения ее угостить) и еще одну для себя, хотя выпивать не собирался. Он полагал, что спиртное старухе еще понадобится. И оказался прав, поскольку болтало их изрядно. Надпись «Пристегните ремни» не гасла, а самолет скрипел и подпрыгивал, словно катил по щебенке. Порой его резко кидало вниз, и тогда миссис Банн, вздрогнув, мелкими глотками прихлебывала херес.

– Это пустяки, иногда трясет еще сильнее, – успокаивал Мэйкон и учил, как приноровиться к болтанке: – Представьте себя на качкой палубе. Или что катаетесь на роликах. Ноги расслаблены. Пригнитесь. Вам понятно? Давайте. Вы справитесь.