Случайный турист - [52]

Она подняла взгляд на Мэйкона. В груди у него что-то екнуло. Захотелось что-нибудь сделать, как-то выразить понимание, и тогда он ее обнял и поцеловал в обветренные потрескавшиеся губы, хотя вовсе не собирался именно так выражать свое понимание. Кулак ее с намотанным поводком, зажатый между их телами, был точно камень. В ней было что-то требовательное, понуждающее. Мэйкон отстранился.

– Вот… – проговорил он.

Мюриэл все смотрела на него.

– Извините, – сказал Мэйкон.

Потом они развернулись и повели Эдварда домой.

Весь праздник Дэнни отрабатывал параллельную парковку: на матушкиной машине без устали туда-сюда маневрировал перед домом. Либерти под началом Розы пекла печенье. Для Сьюзан дела не нашлось, и Роза предложила Мэйкону, собиравшемуся в Филадельфию, взять племянницу в поездку.

– Отели и рестораны – вот и вся программа, – сказал Мэйкон. – И потом, я обернусь одним днем – на рассвете выеду, к ночи вернусь.

– Вдвоем-то веселее, – не унималась Роза.

Однако Сьюзан уснула, едва поезд тронулся, и, утонув в своем пуховике, спала всю дорогу, точно нахохлившаяся птичка. Из кармана ее торчал свернутый трубкой журнал о рок-музыке, который стал дорожным чтением Мэйкона. Он узнал, что группу «Полис» раздирают внутренние конфликты, что Дэвида Боуи беспокоит психическое расстройство, а с Билли Айдола чуть не сорвали его черную рубашку. Мэйкон понятия не имел, кто они такие, но жизнь их явно была нелегка. Свернув журнал трубкой, он сунул его обратно в карман пуховика.

Будь Итан жив, сидел бы он сейчас на месте Сьюзан? Обычно Мэйкон не брал его с собой. Заграничные поездки были слишком дорогие, домашние – слишком скучные. Однажды Мэйкон повез его в Нью-Йорк, и там у Итана вдруг возникли рези в животе, напоминавшие аппендицит. Мэйкон и сейчас помнил, как лихорадочно искал врача, как у него самого от сопереживания сводило брюхо и как ему полегчало, когда выяснилось, что причина в переборе завтраков. С тех пор он уже никуда не возил сына. Только летом в Бетани-Бич, но это больше походило на этакую передислокацию их семейства: Сара загорала, Итан играл с балтиморскими приятелями, тоже передислоцированными, а Мэйкон в арендованном домике радостно подвинчивал разболтавшиеся дверные ручки, поправлял заклинившие оконные рамы или, как в один особо удачный год, прочищал забитую канализацию.

В Филадельфии Сьюзан угрюмо проснулась и впереди Мэйкона побрела к выходу из вагона. Вокзал ей не понравился.

– Чего-то он слишком большой, – сказала она. – Такое эхо – не поймешь, что объявляют. Балтиморский вокзал лучше.

– Совершенно с тобой согласен, – кивнул Мэйкон.

Завтракать они пошли в знакомое ему кафе, которое, видимо, переживало не лучшие времена. В чашку Мэйкона беспрестанно сыпались какие-то хлопья с потолка. Он вычеркнул кафе из своего путеводителя. Затем они отправились в заведение, рекомендованное читателем, там Сьюзан заказала ореховые вафли и сочла их превосходными.

– Ты на меня сошлешься? – спросила она. – Напишешь в своей книге, что я, такая-то, рекомендую эти вафли?

– Это немного другая книга, – сказал Мэйкон.

– Назови меня своей компаньонкой. Ресторанные критики всегда так пишут. «Моя компаньонка Сьюзан Лири высоко отозвалась об этих вафлях».

Мэйкон рассмеялся и знаком попросил счет.

После четвертого завтрака они переключились на отели. Инспекцию гостиницы Сьюзан сочла менее занятной, хоть Мэйкон и старался вовлечь ее в мероприятие.

– Моя компаньонка – эксперт по ванным комнатам, – сообщил он управляющему.

Но Сьюзан лишь заглянула в шкафчик с туалетными принадлежностями и зевнула:

– У них здесь только «Камей».

– Чем плохо это мыло?

– Из свадебного путешествия мама привезла ароматное дизайнерское мыло, которое им давали в отеле. Одно мне, другое Дэнни, в пластмассовых мыльницах с дырочками.

– По-моему, «Камей» вполне годится, – успокоил Мэйкон встревоженного управляющего.

К полудню Сьюзан уже слегка проголодалась, и они еще дважды позавтракали. Потом отправились в Зал независимости. (Мэйкон решил добавить поездке познавательности.)

– Похвастаешь перед учителем по граждановедению, – сказал он.

Сьюзан закатила глаза:

– По общественным наукам!

– Это все равно.

На улице было промозгло, в зале зябко и уныло. Сьюзан тупо глазела на экскурсовода, не пылавшего вдохновением.

– Представляешь, в этом кресле сидел Джордж Вашингтон, – прошептал Мэйкон на ухо племяннице.

– Я, дядя Мэйкон, не особо тащусь от Джорджа Вашингтона.

– Тащиться, Сьюзан, можно лишь «еле-еле», «чуть дыша», «с грехом пополам».

– Чего?

– Ничего, проехали.

Следом за толпой экскурсантов они поднялись по лестнице и прошли через залы, однако Сьюзан явно израсходовала запас хорошего настроения.

– Если б не событие, произошедшее в этих стенах, – сказал Мэйкон, – вполне могло выйти, что мы с тобой жили бы под диктатурой.

– Мы под ней и так живем.

– Не понял?

– Ты вправду думаешь, от нас с тобой что-то зависит?

– Конечно, милая.

– У нас есть свобода слова, больше ничего. Болтай что вздумается, а правительство все равно все сделает по-своему. И это, значит, демократия? Мы вроде как на корабле, который какой-то хмырь ведет на скалы, но спрыгнуть нельзя.