Случайные встречи - [4]

Оставаясь подлецом, он не вправе уважать себя, если только он не втирает нам очки. Но как же мило у некоторых это получается! Правда, если это не наши жены.

3

Больше всего на свете я дорожу встречей с двумя существами. Встреча с ними была воистину счастьем: моего сына Арама я увидел два часа спустя после его рождения, в субботу 25 сентября 1943 года в Нью-Йорке, и дочь Люси — четыре часа спустя после ее появления на свет, в пятницу

17 января 1946 года в Сан-Франциско.

Когда вы видите новорожденного, то есть новую жизнь, кровно близкую вам, вы на самом деле видите что-то, на самом деле узнаете кого-то; я совсем не был подготовлен к встрече с собственным сыном, я подумал: «Парнишка-то староват, выглядит дряхлее какого-нибудь старикашки». И он показался мне таким возмущенным, что я решил: «Эге, да ему не по вкусу все это, ему не нравится, что его засунули в такое маленькое тельце. Ему, видно, лучше было там, откуда он пришел. Он сердится на отца и мать, на весь род человеческий — на всех и вся за то, что они сговорились засунуть его в такое маленькое тельце, вместо того чтобы позволить ему быть повсюду, как раньше».

В этом есть, конечно, доля истины, потому что ведь во всем есть доля истины.

Впрочем, довольно скоро, даже раньше, чем ему исполнилось семь дней, в те минутки, когда он не сердился на меня или еще на кого-нибудь, я умудрился изучить его. И я рад, что познакомился с ним, потому что такое знакомство, такая встреча отца с сыном — правда, теперь уже генетически доказано, что сын чаще всего похож характером не на отца, а на племянника прапрадедушки по отцовской линии, а то и на кого-то еще более непонятного, — такая встреча достаточно любопытное событие, которое подготовили века больших и малых событий.

Как бы там ни было, я все-таки имел самое непосредственное отношение к его появлению на свет, ведь пришелец — юридически и физически — мой сын. И я радовался, что он родился, хоть он и делал вид, что сердится, гневается, обижается, но, к моему удовольствию, это скоро прошло, и он стал втайне радоваться жизни.

И вот он с нами. Я познакомился с ним вскоре после того, как он появился.

Он начал шевелиться, потом он станет расти, меняться, он принесет много хлопот не столько другим, сколько себе — род Сароянов и род человеческий продлит в нем себя и пойдет дальше с верой и неведением, ни в том, ни в другом не достигая полноты.

Так и случилось. Он сражался и побеждал. Сражался и побеждал. Он встретил девушку и женился на ней. У них родилась своя собственная дочка, скажем так. Мне нравится стишок, какой мой сын посвятил своей дочке, он опубликовал его в «Пари ревью» в 1972 году:

маленькая —

вот она

какая.

Мне нравится стишок. Мне нравится сын. Нравится его жена. И особенно его дочка.

Я увидел малышку, когда ей было четыре месяца. Она была тиха и светла, как мудрец. Мне это понравилось.

Я правда рад, что встретил своего сына.

И что встретил дочь. Но если внешность сына сразу после появления на свет и его отношение к внешнему миру меня несколько смущали, то дочь повергла в изумление. Когда она подросла и стала расспрашивать меня, как все случилось, я рассказал ей, что личико ее первое время было асимметрично, может, оттого, что во время родов акушерка накладывала щипцы.

Кто знает? Я-то уж точно не знаю. Дочке было лет шесть-семь, когда мы с ней впервые заговорили об этом. Я еще рассказывал ей, что она была до того страшна, что, кое-как изобразив восторг при виде ее, я тут же выскочил в холл роддома Сан-Франциско и стал себя утешать: «Что ж с того, зато она будет очень умной. Может, станет писательницей».

После знакомства с отцом и матерью, знакомством с сыном и дочерью эта часть нашего опыта завершается.

4

У всех живых существ свои лица: у львов, слонов, верблюдов, китов, акул, коров, овец, лягушек, головастиков, орлов, тигров, антилоп, канареек, комаров, червей, бабочек, кошек, мышей, летучих мышей, собак, лошадей — называю наугад.

Ну а вот у людей часто бывают лица других существ. Порой даже лица неодушевленных предметов. Кто из нас, к примеру, не встречал человека с лицом, похожим на яблоко?!

Прежде всего в лице человека обращают на себя внимание глаза, так по крайней мере принято считать, но не всегда это подтверждается фактами. К примеру, у жабы большие глаза, и поначалу они кажутся неприятными, а потом к ним не просто привыкаешь, они даже начинают нравиться по той причине, что очень подходят жабе. И оказывается — у жабы глаза, в общем, вполне сносные, если не сказать привлекательные. Но человеку, конечно, совершенно не к лицу громадные глаза.

Главное же в лице то, что определяет личность — нос, потому что если у тебя большой нос, то ты должен вести себя как человек с большим носом; кто не помнит душераздирающую историю Сирано, написанную Эдмоном Ростаном, который, говорят, был армянином?! Кто так говорит?

Некоторые армяне, и при этом с гордостью добавляют: «Кто же, как не армянин, написал бы пьесу о человеке с большим носом?! Нет, сэр, не спорьте, Эдмон Ростан — армянин, и если уж вы настаиваете, я могу объяснить, как офранцузили его имя. Эдвард Ростомян или что-нибудь в этом роде — вот его настоящее имя, он поступил мудро, как подобает армянину: изменил свое имя на Эдмон Ростан, и надо сказать ему спасибо, а не говорить, что ему вовсе не следовало менять имя».