Случайные связи - [8]

Она смотрит на Тристана и внезапно замечает, что он постарел. Она знакома с ним только два года, но замечает, что в нем что-то переменилось. Появилась какая-то грузность. Сколько же ему лет? Он еще молод. Всего два года назад он был «центром притяжения». Ее привлекала в нем та легкость, с которой он притягивал к себе людей, всеобщая симпатия, которую он так легко умел вызывать.

— Ты любишь ее?

— Что?

Он мрачно на нее смотрит. Она хорошо знает этот взгляд и боится его.

— Я просто спросила, любишь ли ты ее? Всего-то.

— Я понял…

— Уверена, она-то тебя любит. А ты, ведь ты просто не способен обидеть…

Его раздражение проходит, а на лице появляется выражение лукавой нежности, что-то женское:

— Ты ревнуешь?

Он смеется. Не зная, как реагировать, она тоже принимается хохотать.

17.

Амели лежит с закрытыми глазами и борется со сном. Она рассказывает ему, что раньше вовсе не мечтала стать воспитательницей. Тристан трогает ее лоб, у нее жар.

— Сперва я хотела преподавать французский. Я поступила на филологический. Однажды, в марте, я работала в учебном центре, проводившем дополнительные занятия для отстающих учеников. Они были выпускниками коллежа. Занятия продолжались неделю. Понимаешь, тогда я впервые оказалась в роли преподавателя. Я немного волновалась. Днем я проводила занятия, а по ночам готовилась на завтра. Я уже и не помню программы. Но тогда я действительно выкладывалась «на все сто». В последний день под конец занятия я почувствовала такое облегчение. Я отлично справилась, понимаешь? Тогда это имело для меня огромное значение. Понимаешь, мне казалось, что я сумела их заинтересовать. Я немного волновалась, спросила, сколько времени (я забыла часы). Они мне ответили: «Пять часов!» Ну вот и все, пора прощаться. Они встали, и через пару мгновений класс опустел. Я оставила им свой номер телефона, так, на случай, если кому-нибудь что-то понадобится. Затем, не помня себя от счастья, я собрала свои вещи и пошла в учительскую. Тут-то мне и повстречался директор. Это было ужасно. Он смотрел на меня в упор, будто ждал объяснений. Я ничего не могла понять, как вдруг увидела часы в холле, и мне сразу все стало ясно. Они обманули меня: было только пятнадцать минут пятого. Они хотели поскорее смыться. Лично мне было все равно, я даже могла их понять. Но мне кажется, что именно тогда я впервые по-настоящему поняла, каково это — быть одной.

— К чему ты мне все это рассказываешь?

— Так. Не знаю. Просто.

18.

Очень часто Амели вела себя непоследовательно. Боли в желудке не проходили. Тристан укорял себя в том, что не особенно старался сделать ее счастливой. В мае они расторгли договор об аренде квартирки, в которой прежде жила Амели. В очередной раз он пошел против своих принципов. Несмотря на то что уже некоторое время она там не жила, отказаться от этой квартиры означало придать их отношениям почти официальный статус, почти что «окончательный». Тогда, словно пытаясь избежать неизбежного, Тристан предложил подыскать квартиру побольше. И через несколько недель они переехали в просторную студию на улице Верней, 34. Завершив переезд, они созвали друзей отметить новоселье. Один из приглашенных, Пьер, только что купил корабль под названием «Лафкадио». Выпили за оба приобретения. «Лафкадио» — персонаж из романа Жида «Подземелья Ватикана». Пьер пересказал знаменитую сцену «бескорыстного действия», когда Лафкадио, ехавший поездом в Рим, без всякой причины, под влиянием невесть какого каприза, решил выбросить в окно своего попутчика.

Вечером, лежа в постели, Тристан представил, что едет в том поезде. При мысли о той жизни, о которой он мечтал и которая постепенно проходила мимо, у него защемило сердце. Приключение — это безумный поезд, мчащийся вдаль, тогда как он остается стоять на перроне. Амели спала. Он смотрел на нее, не зная, что именно он испытывает к ней. Взять и выбросить ее в окно? В одном он был уверен — что уже начинал скучать по своей прежней квартире.

На следующий день он зашел в книжный купить роман Жида. Он открыл книгу, как в детстве открывал Библию — наугад, и тут же наткнулся на фразу, которая его глубоко потрясла: «Улица Верней, тридцать четыре, повторял он на ходу; четыре плюс три будет семь: счастливое число». Совпадение показалось слишком невероятным. Первое потрясение сменилось паникой. Казалось, случай воздвигает невидимые застенки. Он решил ничего не говорить Амели, которая наконец-то выглядела счастливой и спокойной.

Но радовалась она недолго. Скоро боли в желудке вновь напомнили о себе. Что-то случилось, но Тристан так и не понял что. Застукала ли она его с другой? Это казалось ему маловероятным. Однажды у нее случился приступ прямо на работе. Настолько серьезный, что вызвали Тристана, который сразу же отвез ее к врачу. Но тот ничего не обнаружил.

«Желудок — очень чувствительный орган, — объяснил доктор. — Некоторое время стоит воздержаться от острого. Я выпишу вам лекарства, и, если через три недели боли не пройдут, придется проводить более глубокое обследование».

Но и через три недели обследование не дало никаких результатов. Амели почти надеялась, что у нее обнаружат язву. Поскольку боль, причина которой не названа, еще невыносимей. На основании анализов врачи заключили, что боль вызвана причинами психологического характера. Униженная, Амели ничего не говорила.