Случайные связи - [24]

Ничуть не удивившись, Тристан молча на нее взглянул. Он знает, что Николя осуждает его.

Влюблен? Тристан чувствует, что завидует ему. Без сомнения, любовь — единственная интересная штука в этом мире. В юности — допустим. Но сейчас? Он больше в нее не верит, это уже невозможно.

С Николя они познакомились несколько лет тому назад. Сегодня их дружбе угрожали тысячи всяких глупостей, мелочей, компромиссов и недоразумений, которых с годами скапливалось все больше. Сперва появилась Амели. Вообще женщины всегда, словно раковая опухоль, убивают любую дружбу. «Ты ее не любишь! Так зачем ты с ней живешь?» — как-то раз спросил его Николя. Тристан не решился признаться, что поступает так из собственной слабости, стремясь загладить страдания, которые ей причиняет. «Я люблю ее, и точка», — ограничился он. А чтобы Николя не уличил его в непоследовательности, Тристан никогда не рассказывал ему о своих похождениях.

У Николя были весьма романтические представления о любви, чистые, но зачастую гротескные. Ему все виделось абсолютным и однозначным, и он не мог понять, как можно сомневаться, мучиться от нерешительности и неспособности сделать выбор.

Три года тому назад он влюбился в женщину, за которой даже последовал в Нью-Йорк. Он все бросил ради нее и даже мысли не допускал о том, чтобы поступить как-то иначе. В Нью-Йорке, по его рассказам, они жили в маленьком грязном отеле в окружении наркоманов и шлюх. Полгода они провели в этой дыре, среди всего этого убожества, насквозь пропитанного похабщиной и грязным стремлением к наживе; наверно, они были счастливы. В конце концов девушка бросила его, и он вернулся во Францию.

Почти случайно Николя занялся журналистикой, не имея к тому ни малейшей предрасположенности, если не считать склонности к лени и вранью. Однако работал он крайне редко. «Николя работает» — звучало столь невероятно, что больше походило на анекдот. Точнее говоря, его особенность заключалась в том, что он работал не больше двух недель в году, но, когда такое с ним случалось, об этом должны были знать все. Он был из тех, кто звонит, чтобы предупредить, что в ближайшие две недели увидеться с ним будет совершенно невозможно, потому что его еженедельник забит под завязку, подобно театру в день премьеры пьесы, которую он втайне мечтал написать.

20.

Так вот, тот, кто втайне мечтал писать пьесы, только что отменил их встречу. Да, Тристан знал, за что он на него сердится. Николя не простил ему отвратительного смеха, который неделю тому назад он не сумел сдержать, и того, как он смотрел на его Аврору — взглядом, преисполненным безумной страсти! Неужели он действительно пытался соблазнить ее прямо на глазах у Николя? Думаю, скорей всего Тристану просто хотелось подвергнуть небольшому испытанию эту «идеальную» любовь, ну и конечно же, он играл, как обычно, всего лишь играл. Но откуда у него эта потребность разрушать все вокруг себя? Был обычный вечер. Амели с ним не пошла, хотела пораньше лечь спать. Тогда он впервые увидел Аврору. Сначала издали. Она говорила о чем-то с какими-то людьми. Тристану она показалась красивой. При этом она совсем не была похожа на тех редких женщин, один вид которых пробуждает в вас непристойные желания. В ее лице без труда можно было отыскать некоторые изъяны. Но то ли из-за настойчивости собственного взгляда, то ли из-за вечной загадочности внезапно появляющейся незнакомки Тристан почувствовал, как их связал некий молчаливый заговор судьбы.

Он взялся за нее в тот же вечер, но чуть позже. Именно тогда он поймал себя на том, что просто так пытается ее соблазнить. Слегка отстраненный, но сосредоточенный взгляд, скорее непринужденный вид, соблазнительный, но безразличный, слегка презрительный, уверенный в себе — в общем, полный набор дешевых уловок. Но она, казалось, лишь забавлялась этой игрой.

— Вы тоже писатель? — в какой-то момент спросила она.

Тристан гнусно расхохотался.

— Почему тоже?

Зачастую Николя не видел особой разницы между понятиями «быть писателем» и «надеяться когда-нибудь им стать». Таким образом он выдавал себя за того, кем не являлся, и был в сущности прав, поскольку женщины к этому очень неравнодушны. (Кстати говоря, женщины вообще предпочитают тех мужчин, которые хотя бы отчасти напоминают упрощенный, стандартный образ совершенства, образ, доступный даже самому слабенькому уму. Но по мере того, как мужчина неизбежно начинает отклоняться от идеального образа, женщина, обнаружив, что избранник трагически не соответствует первоначальной картинке, начинает подыскивать ему пиджачок поприличнее, стремясь восполнить явный недостаток элегантности; все так же прикрываясь щедростью и благородством, она дарит ему духи, аромат которых накануне привлек ее внимание к какому-то более мужественному силуэту; затем она убеждает его заняться спортом, чтобы приблизить его фигуру к тому силуэту, который ей хотелось бы сжимать в своих объятиях. Этот маскарад продолжается до тех пор, пока женщина вдруг не решит, что было бы роскошно встречаться с «творческой личностью», и тогда нашему несчастному, затравленному мужичку в дополнение к пиджаку и духам приходится скрепя сердце приниматься за работу.)