Случайные смерти - [25]

Только в ложбинке шеи, там, где Фрэнк облобызал ее слишком пылко, темнело пятнышко.

Она поймала его взгляд и сказала:

— У меня быстро образуются синяки, да?

Фрэнк кивнул. Он ощущал золотой «Ролекс» на запястье; тяжесть часов слегка тянула его к земле.

Лулу вытерлась и влезла в комбинезон из лайкры глубокого синего цвета, усыпанный массой блестящих золотистых пятиконечных звездочек. Повернулась спиной к Фрэнку и подобрала волосы.

— Застегни молнию.

Фрэнк сделал, что ему велели.

Лулу обернулась к нему. Взяла за руки и заглянула в глаза.

— Ты сердишься на меня?

Фрэнк пожал плечами:

— Не то чтобы сержусь.

— Я импульсивная натура, Фрэнк. Но я всегда готова учиться на своих ошибках. Скажи, что я, по-твоему, сделала неправильно. Давай все обсудим, чтоб не было недомолвок.

Фрэнк сказал:

— Никогда не гадь на собственном дворе.

У Лулу расширились глаза. Она поднесла руку ко рту. Изображает глубокое потрясение. А может, не притворяется?

— Прости, пожалуйста!

Фрэнк объяснил:

— Ювелирных магазинов в городе пруд пруди. Не слишком умно было выбирать тот, что по соседству. А вдруг малый наговорится с полицейскими и решит прогуляться до отеля, опрокинуть стаканчик в баре, расслабиться?

— Он скорее всего пойдет в бар на Джорджия-стрит, это ближе и дешевле.

— Дело не в этом. Он мог зайти пообедать. Или положить деньги на счет в банке, который в холле.

Лулу покачала головой:

— Нет, все дела он делает у себя. Гораздо безопаснее, не нужно рисковать, ходить поздно по улицам.

Фрэнк потер челюсть.

— Мы словно на разных волнах вещаем. Вот что я пытаюсь тебе втолковать: Векслер слишком близко. Как сосед. В любую минуту можно налететь. И что потом?

— Скажи. — Лулу отпустила руки Фрэнка. Просто дуется или собралась как следует поплакать?

У окна стояло лиловое кресло на колесиках. Фрэнк уселся в него и взгромоздил ноги на подоконник.

— Вероятно, он дойдет до ближайшего телефона и вызовет полицию. А полицейские арестуют нас и посадят в кутузку.

— Сначала пусть поймают.

— Не думаю, что это будет сложно. Ты что, полагаешь, они пошлют уведомление? «Привет, у нас ордер, скоро будем». По-твоему, это так происходит, да, они звонят, дают тебе время прибрать квартиру?

Лулу сказала:

— Пожалуйста, без сарказма. Это подло и нечестно.

— Что происходит, — продолжал Фрэнк, — а вот что: дверь вылетает к черту, и вдруг в комнате полным-полно легавых, которые наставили на тебя свои пушки. И крышка. Игра окончена.

Он бросил взгляд в окно. Интересно, сколько преступлений происходит в эту самую минуту. Не только крупных, вроде вооруженного ограбления, но и совсем крохотных: скажем, прихватили ручку из конторы или десять минут рабочего времени к обеду. Сотни тысяч людей, сотни тысяч прохиндеев. В эту истину он верил, на ней стоял. Все воры. Все.

Фрэнк оторвал фильтр у сигареты, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся.

— Знаешь, что будет потом, когда они заведут на нас дело, смажут пальчики чернилами, велят не улыбаться и сфотографируют?

— Нет, Фрэнк. Что будет потом?

— Роджер потратит часть денег, заработанных наркотиками, на адвоката и возьмет тебя на поруки.

— Подумаешь, как страшно.

Фрэнк сказал:

— Ты плохо слушала. Я сказал, Роджер возьмет тебя на поруки. Но уж никак не меня.

— Тебя тоже.

— Может, ты и правда так думаешь, но ты ошибаешься. Он оставит меня гнить в камере и сделает это по двум причинам. Во-первых, он будет думать, что это я виноват.

Лулу сказала:

— Я объясню ему, что произошло. Что это была моя идея, а не твоя.

— Он тебе не поверит. И я бы не стал его упрекать.

В коридоре послышался шум. Крики. Захлопнулась дверь. Фрэнк увидел, как Лулу напряглась, как в ее глазах промелькнул страх.

— Во-вторых, Роджер решил бы, что, если он внесет залог и за меня, я смоюсь из города, а он останется с носом, потеряет свои пять штук или сколько там. Значит, я проторчал бы за решеткой до суда, разве только Ньют сжалился бы, что весьма сомнительно.

— А сколько это, до суда? — Полгода, если повезет.

— Полгода — ты пропустишь Рождество!

Фрэнк сказал:

— С моим послужным списком я пропущу не одно Рождество. Ты была в гриме, а меня Векслер выловит на опознании, как проспиртованную вишню из пломбира с фруктами.

— Ты хороший человек. Фрэнк.

— А?

— Такой терпеливый. — Она улыбнулась. Прозрачные зубы, десны светло-розовые, как жевательная резинка. — Боюсь, я поступила довольно безответственно. В следующий раз мы все провернем, как надо. Осмотрим место и всякое такое.

— Никаких следующих разов. — Фрэнк расплющил окурок в пепельнице для пущего эффекта.

Лулу уселась к нему на колени, прижалась, обвила руками.

— Мне так понравилось, как ты двинул ему в нос. Словно это самое плевое дело. Ты был такой небрежный, такой расслабленный.

— Подбородок, — сказал Фрэнк. — Я ударил его в подбородок.

— Он вырубился еще на ногах, правда? Я видела, как у него глаза закатились. До чего странно, должно быть, когда тебя двинут так, что теряешь сознание.

Фрэнк сказал:

— А вдруг он стукнулся головой об пол и повредил мозг и теперь не сможет нормально говорить, будет мычать или еще что? Вдруг я убил беднягу? Хороша шуточка, а — двадцать пять лет в тюряге за кражу часов?