Случайные обстоятельства. Третье измерение - [187]

Дочери пьеса не понравилась.

— Мура какая-то, — сказала Женька, состроив презрительную гримаску. — Он любит ее, она его, но они почему-то сами не догадываются об этом и каждый связывает свою жизнь с кем-то другим. Все вокруг догадываются, а они — нет. Чепуха! Только время зря потеряла.

— Почему же чепуха? — оживленно спросил Андрей Михайлович, усаживаясь против дочери. До этой минуты он не думал задерживаться особенно — первый час ночи, пора было ложиться; но разговор с дочерью приобретал, казалось ему, то неожиданное направление, которое, не удивляя дочь своей внезапностью, позволяло пусть и иносказательно, а все же хоть как-то выговориться ему самому.

— А потому, что чепуха! — непреклонно сказала Женька.

— Но ведь, наверно, у кого-то и так может быть?! — не то спросил, не то даже воскликнул Каретников.

Женя удивленно посмотрела на отца, озадаченная необычной для него горячностью, за которой не угадывалось и частички привычной в отце иронии. Ее даже позабавило, с какой он серьезностью ожидал ответа.

— Что это тебя впечатлило так? — улыбнулась Женька. — Ну сам подумай: любят — и не знают об этом?! Значит, не чувствуют?! Где тут логика?

Она привела любимый его довод «где логика?» — близкое ему, исчерпывающее словечко, но Каретников почему-то не воспринял его, не узнал своим.

— Ну да, — сказал он, — если любовь — то вот так и так должно быть, иначе это и не любовь... А у людей — по-разному бывает. Кажется, встретил наконец — а уже и выбирать-то поздно... А может, гораздо больше трагедии как раз в том, что, даже и встретив друг друга, так и не поняли этого?

— Ах, поздно встретились, ах, не догадались!.. Да мы разве вообще выбираем? Мы все — разве выбираем? Вот когда я покупаю себе туфли, сапожки, платье — я действительно выбираю. Из десятка пар, из нескольких десятков фасонов... А мужа? — Она фыркнула. — Чаще-то из одного-единственного и выбираешь! Тоже мне — выбор! Тут уж просто как посчастливится, кому как на роду написано...

Насчет замужества или женитьбы она была, пожалуй, права, и он молча согласился с ней, но тут же подумал и о другом: если когда-нибудь, пусть и поздно, встречается в жизни такая, как Вера, это ведь тоже везение?

Отец считал, что он, его сын, одинокий человек, а разве с Верой он хоть на минуту был одиноким? И если бы ничего не закончилось, не оборвалось между ними после санатория... Стоило лишь допустить это, как немедленно их с Верой отношения уже представлялись ему сплошным ничем не омраченным праздником, неким даже лакомством души, когда повседневность повседневностью, семья семьей, а есть вот всегда в запасе и это непримелькавшееся, потаенное, что сулит одни только радости и приятно разнообразит жизнь, прибавляя ей дополнительный комфорт.

А как же иначе? Какой тогда вообще смысл в подобных отношениях? Потому что, если как у Ирины, если все сложно, если непрерывная цепь трудностей, страданий, — зачем тогда все это?

Сейчас, словно примеряя на себя перед дочерью свое фантастическое допущение, что ничего с Верой не кончилось, и прикидывая, а как, интересно, Женька отнеслась бы к этому, он заговорил с ней о себе возможном, но, разумеется, как бы о ком-то: что вот, дескать, все же и такое в жизни бывает, когда встретились случайно двое уже немолодых людей, у каждого из них семья, дети, и ничто не предвещало... а они вдруг поняли, что... как это в таких случаях говорится?., что не могут один без другого. И ничего, кажется, и не надо им больше, пусть все остается как есть — только бы видеться иногда, разговаривать... И длятся эти отношения уже много лет...

— И что ж ты в этом нашел такого нового, необычного? — насмешливо перебила Женька.

Он-то думал заручиться ее пониманием, сочувствием, и, несколько раздраженно, Каретников удивился:

— Как что?! Но такое чувство... Столько лет все-таки!

Для него, пожалуй — для него, который никогда не привязывался к кому-нибудь надолго, — это казалось самым что ни есть убедительным доводом.

— Тогда почему же он не ушел от жены? — спросила Женька. — Или у него благополучная семья?

Тут, на этих словах, Каретников снова ожидал насмешки, но дочь смотрела на него совершенно серьезно, да и тон ее был очень деловитым.

— То есть как?.. — Он совершенно не поспевал за ходом ее рассуждений, более того — он что-то вообще не улавливал смысла. — Что значит «благополучная», если...

— А то, что одно из двух, — рассердилась Женька на его непонятливость. — Если ему плохо с женой — почему он не ушел? А конечно... если нормально — тогда другое дело. И если другой ни о чем не догадывается... Ну, муж... или жена...

Каретникову показалось, что дочь как будто прикидывает для себя такую возможность, и, прикинув на будущее, не видит здесь никакой особенной безвыходности.

— Если при этом муж заботливо относится, — рассуждала Женька, — и они устраивают друг друга... — Она покосилась на отца, подыскивая для него какое-нибудь адаптированное выражение. — Я имею в виду, физиологически устраивают... Что ж, тогда вполне.

Разговор-то начинался с него, он о себе с ней говорил, но теперь его уже она сама забеспокоила.

— Что — «вполне»?! — Каретников потер переносицу — как всегда, когда затруднялся что-то понять. — Выходит, по-твоему, дело вообще не в этом... не в любви, а... а...