Случайно - [19]
И вот теперь это.
Простите, что так поздно. Меня зовут Амбер. У меня машина сломалась.
Он вернулся к разговору. К нам пришли, я тебе перезвоню, хорошо? Она без смущения вошла в дом и уселась на диване. Скользнула по нему безразличным взглядом; она пришла не к нему. Немного потрепана. лет тридцати, может, старше, с загаром автостопщика, одета как для марша протеста, одна из этих великовозрастных девиц, упорно изображающих подростков. Разномастных политических бунтарок 80-х безумно увлекали идеи Евы. А имечко-то у нее хипповское. «Янтарь». Черт-те что.
— Майкл Смарт, супруг Евы, — сказал он и протянул ей руку. Она взглянула на нее, потом на него, словно на больного. Он подержал руку в воздухе еще немного, потом опустил ее, отведя вбок, и прокашлялся.
— Ева в саду, — сказал он. — Работает в летнем домике. Думаю, она вот-вот вернется в дом. Она вас ждет, да?
Амбер смотрела в окно. И не отвечала.
— Может, принести вам что-нибудь, пока ее нет? Фрукты, что-нибудь выпить? (Внутри у него все клокотало, он был на грани.)
— Зашибись, — сказала она. — Кофе найдется?
«Зашибись»… Он не слыхал этого слова сто лет.
У нее был легкий иностранный акцент. Похож на скандинавский. Уже в кухне он вспомнил: однажды летом в детстве он повадился ездить к лагерю для туристов по соседству и, прислонив велосипед к ограде, наблюдать за ними, в тот год как раз приехали две девушки-шведки, со светлыми-светлыми, почти белыми волосами, от них исходил сладковатый аромат масла пачули, они носили браслеты-фенечки и кожаные шнурки на шее, на лодыжках у них тоже были браслеты, а ногти на ногах покрыты темно-красным и черным лаком, они со смехом прогуливались туда-сюда к колонке, чтобы наполнить бутылки, и все звали его из-за ограды, и приглашали к себе, маша из расстегнутого входа в палатку, такую маленькую, что было совершенно непонятно, как они вдвоем-то умещаются в этом равнобедренном треугольнике, не говоря уж о нем. Анна-Катерине, да, а вторую звали Марта. Ему было десять лет. А им сколько? Вряд ли больше девятнадцати-двадцати; но ему они казались непостижимо взрослыми, он точно знал, что не доживет до такого невероятного возраста. Где теперь эти девушки? Что с ними сталось? Тридцать лет назад! Нет, больше. 1971-й. А как будто вчера. Барабанная дробь дождя по палатке, его голые икры — он ходил в шортах — прикасаются к теплой влажноватой поверхности подстилки.
Он не вспоминал об этом уже много лет.
Шведки пробыли там неделю. Мать все спрашивала, куда это он катается по вечерам на велосипеде, возвращаясь домой почти в кромешной темноте. Вообще-то ему не позволялось там торчать; тех, кто живет в палатках, несомненно, полагается считать недостойными людьми. Он говорил, что ездит к Джонатану Хадли. (Джонатан Хадли был главным патологоанатомом с заоблачными доходами, у него была большая семья и дом на берегу реки в Уолтон-он-Темз стоимостью в три с половиной миллиона.) И вот каждый вечер он брал с полки, где стояли классики, какую-нибудь книгу, вроде бы небрежно, но так, чтобы заметили родители, — совал ее под мышку и говорил матери, что они с Джонатаном Хадли-младшим по вечерам читают в его спальне. Это было «восхитительно». И дозволено. «Большие надежды». Из того и другого мой младенческий язык не мог слепить ничего более внятного.[19] «Мельница на Флоссе». Том первый, книга первая. Брат и сестра. «Ярмарка тщеславия», роман без героя. Мастерство притворства. Запах мокрой травы. Свет, что просачивался сквозь стенки и швы у входа в палатку. Когда девушки уехали, квадратный участок примятой травы на месте их пристанища оказался на удивление небольшим. Новые туристы, приехавшие на освободившееся место, были хрен знает откуда: большая семья то ли из Борнмута, то ли из Богнор-Риджиса.[20] У главы семейства было ужасно решительное выражение лица, и когда он наконец воздвиг на лужайке свое помпезное сооружение, оно заняло площадь в три раза больше. Они были очень громкие. Все время перекрикивались. Он был для них всего лишь местным пацаном у ограды.
Он принес ей изысканно нарезанную грушу. Она тут же все съела, один ломтик за другим. Интересно, она отметила изысканность? Спасибо, во всяком случае, не сказала.
— А что случилось с вашей машиной? — спросил он.
Она не ответила. Может быть, просто не расслышала из-за гудения пылесоса на втором этаже.
