Случайная женщина - [27]

По обыкновению, он хочет и сегодня попробовать у нее пульс, но она выдергивает руку. Пусть он отправляется к своей Раиске. В его лице еще не разошлись сияющие морщинки возле глаз, с которыми он смотрел на эту девку там, в передней, прощаясь. И почему он каждый раз непосредственно после этого приходит сюда? Он хочет ей великодушно показать, что не делает тайны из этих мимолетных встреч?

Ей хочется крикнуть ему в лицо:

— Не лги. Я знаю все. Я знаю, что обманута тобою. Спеши пользоваться тем, что я прикована к постели. О, как, наверное, ты был бы счастлив, если бы я не встала с нее совсем? Но почем знать? Может быть, судьба тебе еще улыбнется, и ты вновь получишь свободу. И тогда, наверное, ты сумеешь сделать гораздо более удачный выбор.

— Что с тобой, Варюша? — спрашивает он, делая пошло-страдальческую гримасу.

— Уйди. Ты мне не нужен.

Он выходит на цыпочках с недоумевающим видом. Спина его согнута. Своим наружным видом он хочет сказать, что привык к безумствам всякого рода.

XVIII

…Сегодня Варваре Михайловне вдруг показалось, что непременно что-то случится. Может быть, оттого, что был слишком яркий закат. Стекла круглых фотографий, висящих над комодом, и ряд образов в углу сверкали кровью. Она попросила Раису слегка сдвинуть занавески вместе. Городской гул и звонки трамваев, доносившиеся в открытые окна, были особенно тревожны. И только равнодушно трубили на разные голоса автомобили. Варвара Михайловна не спала всю ночь. И уже неделю не принимала пищи. Теперь, к вечеру, ее охватила жаркая испарина. Но мысли двигались отчетливо.

— Положи меня повыше, — попросила она Раису.

Потом сама себе заплела косы. Ей хотелось убедиться, что ее члены еще не отказались двигаться. И с улыбкою ребяческого удивления она чувствовала странную, прозрачную бодрость. Потом попросила достать из гардероба шелковый желтый пеньюар.

— Ты хочешь встать? — удивилась Раиса.

Варвара Михайловна с печальной усмешкой подержала в руках легкую материю и отрицательно покачала головой.

— Положи возле, — попросила она.

Так. Но где же туфли? Она старалась найти их глазами и, найдя, успокоилась. Закрыв глаза и неподвижно вытянув руки вдоль тела, лежала, не двигаясь и не разговаривая до конца визита.

Когда Раиса распрощалась и вышла, она приподнялась и села на постели. И тотчас предметы поплыли в красном отблеске. Улыбнулась и закрыла глаза. Надела пеньюар и, пошатываясь, встала на ноги, казавшиеся чужими. От предмета к предмету она медленно подвигалась к двери, как смелый ребенок, который в отсутствие старших самостоятельно учится ходить.

Дойдя до двери, перевела дыхание. Захотелось крикнуть и кого-нибудь позвать. Но нет. Разве есть в целом мире хоть кто-нибудь, кому может поверить заболевшая женщина? Пошатываясь и превозмогая дурноту, она пережидает несколько мгновений у двери и потом тихо переступает порог. О, какой полумрак и тишина во всем доме! Так вот как они живут в ее отсутствие. Застегивая ворот дрожащими пальцами, проходит ряд комнат до передней. Отчего здесь тоже так тихо? Внезапно кажется, что не в силах шагнуть последнего шага. Опершись о маленький столик, стоит, не шевелясь. Видно, как проходит Агния, и на мгновение ее белый передник загорается на плече малиновым светом, который теперь начинает переходить в оранжевый. Отчего у них такая тишина?

Собравшись с силами, делает еще несколько шагов. Сейчас… Ей страшно, что под тяжестью тела может скрипнуть паркет. О, она знает, что им сказать. Она скажет им:

— Не правда ли, вы меня не ожидали?

Но в это время выглядывает смеющееся лицо Агнии. Впрочем, улыбка тотчас сбегает с него. Она смотрит на Варвару Михайловну расширенным взглядом, точно не узнавая ее, потом обращается «к ним» и говорит испуганно:

— Барыня идут…

— …Ах, какая ты! — говорит Васючок еще раз, доведя ее до спальни и укладывая в постель.

Здесь уже полутемно, и она плохо различает его лицо. Но хорошо помнит, что оно было некрасиво-испуганно. Лица Раисы она не помнит. Помнит только прикосновение ее вуали к своим губам и осторожное холодное пожатие руки. И еще черные перья шляпы, когда она повернулась, чтобы выйти в дверь. Все ее тело дрожит.

— Хорошо, хорошо, — говорит она Васючку. — Ты поди, обедай.

Что бы ни случилось, он должен в свое время обедать, завтракать и ужинать. Хочется кричать от боли, но она сдерживает себя. Когда она будет умирать, ему все равно вовремя накроют обедать. Ведь это так естественно, чтобы трудящийся мужчина вовремя обедал.

— Иди же и пришли ко мне Агнию.

Входит Агния, но Варвара Михайловна не отвечает на ее вопрос. Молча и враждебно она следит за ее торопливыми, лгущими движениями. Впрочем, та делает вид, что принимается за уборку. В комнате больного всегда найдется, что прибрать. Она переставляет на столике пузырьки с лекарствами и посуду и только несколько раз взглядывает более вопросительно. Но она прекрасно знает, за что барыня недовольна ею. Для этого она слишком умна.

— И что же, Агния, вам очень щедро дают на чай?

— Господи Иисусе!

Она нарочно выпускает из рук конец передника, и бумажки и мусор выпадают на ковер. Но Варвара Михайловна уже хохочет, закинув голову.