Случай в Кропоткинском переулке - [91]

Квартира, куда таксист привёл его, была мрачной и грязной. Обои на стенах во многих местах отклеились, торчали рваными лохмотьями. Мебель в комнате была представлена продавленной кроватью и старым двустворчатым шкафом, одна из дверц которого провисла на сломанных петлях и никогда не закрывалась. Посреди комнаты стояли также два стула с продранными обивками. Хозяин — сутулый костлявый мужик с пропитым лицом — сидел на кухне, одетый только в длинные синие трусы, и был занят подсчётом пустых бутылок, расставленных на замызганном столе.

— Вот с ним расплатитесь за постой, — кивнул таксист на хозяина. — Его Семёном зовут.

— Да хоть Карлом Марксом, — Юдин с первого взгляда понял, что оставаться в таком месте дольше одной ночи было опасно, так как в такие квартиры обязательно регулярно наведывался участковый милиционер. — А кровать тут одна. Где хозяин-то спать будет?

— К Вальке пойдёт. Вам даже лучше, что его здесь не будет.

— Да уж… Что это за район? Как в центр добраться?

— Отсюда до метро «Семёновская» пять минут пешком, — сказал таксист, пряча в нагрудный карман рубашки заработанные деньги.

Утром Юдин ушёл, твёрдо решив подыскать другое жильё. На таксиста надеяться не стал, хотя на всякий случай записал номер его телефона.

В полдень он появился возле Кропоткинского переулка, но к посольству не подошёл, полюбовался флагом Финляндии издалека и быстро ушёл, с трудом справляясь с охватившей его нервной дрожью.

«Вот оно где! Вот оно! Близко, очень близко!»

* * *

Стоя на площади перед станцией метро «Семёновская», он внимательно разглядывал людей. Густая толпа расходилась от кинотеатра «Родина», должно быть, только что окончился сеанс. Слышались громкие голоса, кто-то смеялся.

Одинокая женщина лет тридцати пяти села на скамейку и долго о чём-то думала.

— Вы позволите присесть? — остановился перед ней Юдин.

Она кивнула, не поднимая глаз.

— Вы чем-то опечалены? — он пытался завязать разговор.

Она посмотрела на него. Аккуратная борода, усы, вьющиеся русые волосы, уложенные по моде, голубые глаза, большой шрам над правой бровью. Мужчина был хорошо одет, широкий ворсистый пиджак бежевого цвета придавал его облику особый шарм, какую-то богемность.

— Вы курите? — спросил Юдин. — Хотите курить?

— Может быть.

Он достал из кармана пачку «Беломора» и ловким движением заставил вылезти оттуда кончик папиросы.

— «Беломор»? — удивилась женщина.

— Вы предпочитаете что-нибудь другое?

— Мне всё равно, — она пожала плечами, — я человек простой, неизбалованный. Просто не думала, что вы курите «Беломор», вы такой… элегантный.

— Привычка с армии… Вас как зовут? — он чиркнул спичкой.

— Надежда.

— Надежда? — улыбнулся он. — Это хорошо, очень кстати.

— Почему?

— Мне сейчас очень нужна надежда. Будем считать, что вы повстречались мне не случайно. Так сказать, на счастье…

— Думайте что вам угодно…

— А меня зовут Николай, — представился Юдин.

— Николай так Николай…

— О чём же вы печалитесь, Надя? Почему такая грустная?

— Кино смотрела, — она указала головой в сторону кинотеатра и выпустила струйку дыма. — «Романс о влюблённых»… Тяжёлый фильм…

Разглядывая собеседницу, Юдин быстро пришёл к заключению, что она была незамужняя, малообеспеченная, потрёпанная судьбой, но не опустившаяся.

— А другие не очень-то грустные, — проговорил он. — Не всех, похоже, фильм тронул, как вас.

— Да что мне другие?..

— Не хотите посидеть где-нибудь, Надя?

— Да мы вроде сидим, — она похлопала рукой по скамейке.

— Нет, я не имею в виду кафе.

Она посмотрела на него и вдруг надрывно рассмеялась. Смех был грубый и неприятный.

— Чего это ради? Вы за кого принимаете меня? — спросила она. — Я не девочка какая-нибудь. Думаете, если я такая простушка, так я меня можно и запросто подцепить?

— Зачем же так? — Юдин изобразил обиду и покачал головой. — Я без задней мысли. Мы же с вами интеллигентные люди…

— Да хватит уже! Вы-то, может, интеллигентный, а я баба простая, уборщицей в райкоме работаю. Видите вон то здание? — Надя махнула рукой через плечо, указывая на современную постройку. — Райком партии. Спасибо одному хорошему человеку, что пристроил меня там…

— Я не хотел обидеть вас, — Юдин встал. — Зря вы так.

— А чего это вы меня приглашаете? — она тоже встала, словно испугавшись того, что снова останется одна. — Может, я понравилась вам? Так ведь я старше вас, наверное, лет на десять…

— Не знаю, — проговорил он угрюмо и пожал плечами. — Надо как-то скоротать время. Вечер хороший, а на душе кошки скребут… Я сам-то не из Москвы, я тут по одному делу… малоприятному…

Надя опять посмотрела на Юдина, теперь в её глазах появился интерес. Любой человек, у которого что-то неладилось, становился ей сразу более близким. Жизнь сделала её равнодушной и даже агрессивной по отношению к удачливым людям, но она испытывала сочувствие к тем, кому было плохо, видя в них «родственную» душу.

— А вы откуда приехали? — спросила она.

— Из Карелии. Я художник.

— Художник? А в Москву чего? Командировка?

— В некотором роде. Правду искать приехал. В министерство культуры хочу достучаться, а то творческому человеку у нас в городе совсем жизни нет, — Юдин посмотрел задумчиво вдаль. — Только давайте не будем об этом, Надя. Не хочу я про это… Ну так что? Идём в кафе?