Случай на Прорве - [32]

— У матери чего выпытывал, около избы шлялся?

У меня даже от сердца отлегло.

— Неужели зайти к тебе нельзя? — обиженно пожал я плечами. — Порыбачить вместе хотелось, потолковать. Другие ведь заходят, а я уж скоро уезжать собираюсь.

— Заходят, заходят, — передразнил Беда. — Кого я приглашаю, те и заходят, а тебе еще приглашения не было. Ишь ты, фраер московский, — он довольно болезненно ткнул меня пальцем в живот.

Теперь подошло самое время обидеться. Похоже, меня хотели взять на испуг. Я пошел к двери.

— Да погоди ты, — остановил меня Беда. — Так, говоришь, уезжать собрался? И скоро ли?

— Через пару дней. В Москву съездить хочу по одному делу, — неожиданно для самого себя ответил я. — А что?

— Просьбу одну выполнишь? Бутылка за мной.

— А почему ж нет, — так это равнодушно бросил я, хотя сердце даже замерло на секунду.

— Посылку небольшую одному другу передашь в Москве.

«Вот оно. Свершилось, — ликовал я в душе. — Дождался все-таки!»

— Передам, конечно. Давай адрес и посылку, — фамильярно похлопал я Федьку по плечу.

— К отъезду будет. Когда приносить?

— Поеду послезавтра с утра, — наобум ответил я, больше всего опасаясь, как бы он не передумал.

— Ладно, жди, найду тебя, — и Беда растаял в темноте.

Постояв еще минут пять, я зашел домой. Возможные варианты последующих действий проносились в голове со скоростью киноленты. Связь по моей инициативе предусматривалась только в исключительном случае. Я должен был позвонить из сельсовета якобы своему приятелю в город. Уже звонок становился сигналом необходимости немедленной встречи. С Шустовым встречаться запрещалось категорически. Теперь же я сам поставил себя в сложные условия. Впереди ночь, может, еще и день. Беда принесет посылку, по-видимому, завтра. Не исключено, что кто-нибудь понаблюдает за мной. Идти днем в сельсовет, пожалуй, глупо. В такой ситуации могут раскусить. Тем не менее я обязан сообщить начальнику о случившемся немедленно, не дожидаясь посылки. Неизвестно ведь, откуда он будет ее брать, а узнать это для наших крайне важно. Пожалуй, надо связаться с Шустовым, другого не придумаешь.

— Пойду покурю, — как бы нехотя сказал я, потягиваясь и словно раздумывая, идти или нет.

Жена Трофимыча никак не реагировала на мои слова, продолжала заниматься стиркой.

На улице было темным-темно. Фонари поблизости не горели, и лишь на краю двора светилось небольшое окошко черной баньки, приспособленной Трофимычем под мастерскую. Он обычно трудился там допоздна.

Стараясь не шуметь, я выскользнул через калитку и, прижимаясь к заборам, пошел к центру.

Вскоре пятистенка участкового уже поглядывала на меня красным светом двух окон. Кругом ни души. Я перемахнул через невысокий заборчик и оказался в небольшом, но довольно густом саду. Подходить близко к окнам я не рискнул. Сорвав недозрелую сливу, бросил ее в окошко. Появления Шустова я не заметил и приготовился повторить свой маневр, когда неожиданно увидел на крыльце человека. Мягко ступая, он сошел с крыльца в сад.

— Ты? — удивленно уставился на меня участковый. — Уговор забыл, что ли?

Без всяких оправданий я в двух словах выложил ему новость.

— Ладно. Двигай немедленно домой и постарайся никому не попасться на глаза, — он подтолкнул меня в спину.

Все путешествие заняло минут двадцать, однако, когда я вернулся, окошко в баньке погасло, видимо, Трофимыч отправился спать. И верно, в их половине было темно, лишь слегка покачивалась занавеска в дверном проеме. Нина при свете небольшого ночника читала или делала вид, что читает. Я юркнул в согретую ее теплом постель.

Все возможное сделано. Осталось только ждать.

К моему удивлению, ни следующий день, ни утро другого ничего нового не принесли. До вечера я ходил как неприкаянный, ожидая визитеров. Однако и Беда и Ляпа как в воду канули. Идти к Федьке домой небезопасно. Я побоялся насторожить его еще больше. Ночь почти не спал, прислушивался к каждому шороху, а утром понял, что не дождусь, и поехал в город. Зашел в отдел. Панин как раз выскочил из кабинета, взглянул довольно прохладно, но, заметив мою удрученную физиономию, смягчился.

— Знаю, знаю, — махнул он рукой, — исчезли твои друзья, второй день ищем, сбились с ног. Давай собирай вещи и приступай к своим обязанностям.

И я поплелся по улице, размышляя над тем, как обманул доверие начальства. Дернул же меня черт бежать к Шустову! Вот тебе и сыщик с будущим».

К запискам Сафронова были приложены подробные описания Беды, Ляпы, кое-кого из их окуневского окружения: привычки, особые приметы, словесные портреты…

10. Воскресенье в Окуневе

Уверенный рокот двадцативосьмисильного К-750 скакал далеко впереди, заполняя все складки местности, перекрывая любые звуки. Полуоглушенный, едва не вырванный из седла упругой струей встречного воздуха, Вершинин крепко держался за спину сидевшего впереди Позднышева. Солнце било им прямо в лицо, и в его лучах уши окуневского участкового казались одного цвета с околышем глубоко натянутой милицейской фуражки.

— Новяк, а, — в полуобороте рот водителя раскрылся в счастливой улыбке. — Как прет!

Его слова, мгновенно разорванные на куски, исчезли в шлейфе выхлопных газов. И, словно пришпоренный ездоком, мотоцикл подпрыгнул и ринулся вперед с удвоенной скоростью.