Сложенный веер - [271]
— Синт, нет, просто… у вас там корабль погиб, который вы у ситийцев брали. Твой отец обратился к Торговой гильдии, просит еще. Предложили мы и ситийцы, как в прошлый раз. Не понимаю почему, но он склонен договариваться с ними. Наверное, тебе стоит…
— И почем нынче ситийские транспортные корабли? — перебивает Синт, складывая крылья. Они стоят близко-близко друг к другу, и становится очевидно, насколько он выше и сильнее императора Хортуланы.
— Как тогда.
— Чтооооо?!!
«Чахи меня забери, зачем я его ударил? — думает Синт, подхватывая легкое тело в нескольких сантиметрах от стены, об которую оно должно было шмякнуться после такой оплеухи. — Хорошо хоть, еще внутреннее время успел включить и не позволил этому дураку размозжить голову. Воображаю, какой ментальный призыв сейчас услышали его приближенные. Сейчас сбегутся… и точно укажут мне мое место при дворе Его Высочества». Но никто не приходит. Минуты текут, вытекает тонкая струйка голубого блутена из мешка, укрепленного между ног императора и порвавшегося при падении. Синт устраивает голову Хорта поудобнее у себя на коленях, теребит пальцем колокольчики на верхней губе, поправляет разнокалиберные колечки в бровях, прослеживает вычурные линии татуировок.
В кого он у меня такой дурак, а? Подходит на расстояние вытянутой руки и несет… не пойми что. Знал ведь, что я ударю. При его способностях к улавливанию эмоций.
— Хорт, а Хорт? Хооорт? Ваше императорскоооое? — вопросительно тянет Синт.
— Что? — не раскрывая глаз и утрированно недовольным тоном.
— А где все?
— Все — кто?
— Ну эти твои… ближайшее окружение. Они же не могли не почувствовать, как я тебе врезал.
— В кого ты у меня такой дурак, а?
— Не знаю.
— Вот и я тоже. Я же экранирую комнату, когда мы с тобой разговариваем. Зачем нам кто-то третий?
— Всегда?
— Да.
— То есть, если я тебя убью…
Вокруг закрытых глаз Хорта расползаются довольные морщинки. Морщинки-смешинки.
— Ты — меня? Уморил. Ты меня любишь.
— Я тебе завидую, — по зрелом размышлении сообщает Синт.
— Почему?
— Ты можешь быть уверен, что я тебя люблю.
Хорт еще сильнее зажмуривается. Так, что еле слышно звенят колечки на бровях.
— А вот так? — тихо спрашивает он.
Синту вдруг становится больно дышать. Каждой клеточкой тела, каждым перышком на расслабленных за спиной крыльях он чувствует, как его любят. Он ощущает нежность, доверие, страх потерять, готовность разделить любую боль, любое страдание, простить за любую ошибку — все, что когда-либо какое-либо человечество называло любовью. Это чужое чувство проникает в него, закручивает в тугую спираль сосуды и нервы, судорогой парализует мышцы, отчаянным хрипом рвется наружу. Так много другого человека в Синте еще никогда не было, и он не уверен, что согласен еще когда-нибудь испытать это. Эту радость, эту муку быть любимым.
— Достаточно? — утвердительно спрашивает Хорт. Проецировать он перестает, не дожидаясь ответа, и они с Синтом выдыхают одновременно.
— Давай к делу вернемся, ага? — Синт чувствует, как аккуратно вкладываются в его ладонь холодные тонкие пальцы, на которых металла и камня больше, чем кожи, и благодарно сжимает их: чересчур сильно, потому что Хорт взвизгивает, но только на одну секундочку. Чтобы тот тоже понял.
— В общем, я говорил с твоим отцом. Сказал ему, что вы живы, что мы готовы повторить сделку. Он стоит насмерть. В прошлый раз ситийцы поразвлекались с мальчишками и убили их. Потом хвастались на гильдии. Демонстрировали видео и фото. И все же такой вариант видится лорд-канцлеру Аккалабата предпочтительным, по сравнению с нашими, как он выразился, «тошнотворными генетическими экспериментами». Он меня просто не слышит. Может быть, услышит тебя. Позвони. Я дам тебе коммуникатор.
— Зачем тебе это?
— Холли.
— О! — Синт иронично вздергивает брови. — Хочешь создать ему компанию?
— Хочу, чтобы кто-нибудь научил его фехтовать. И летать нормально. И тебе невредно потренироваться.
Хорт массирует пальцами веки, приподнимается, забирается на колени к Синту, как ребенок, заглядывает в глаза.
— Понимаешь?
— Да уж куда мне… а зачем? Фехтование, полеты… только душу травить.
— Я так хочу.
Синт мысленно выругался. Не забывайся, аккалабский материал для генетических экспериментов. Перед тобой властелин Хортуланы. Любящий тебя властелин твоей души и тела.
— Зря ты так…
Читает. Как открытую книгу. Значит, знает, как я ненавидел его первые годы. Как мне до сих пор иногда удушить его хочется. За это его всепрощенчество в том числе.
— Я могу внести предложение, император?
— Вноси.
Ох, как лениво Хорту быть императором! И как от души начхать ему на всех его подданных! И как ходят они перед ним на задних лапках и ползают на брюхе, все эти министры с сальными глазками, яйцеголовые руководители лабораторий, напыщенные главы административных районов и даже хмурые, с багровыми пятнами от ожогов на руках командиры пожарных отрядов, стоящих на страже джунглей Хортуланы, охраняющих денно и нощно границу между барханами горячего пепла и непроходимыми тропическими лесами! Хорт — хороший император, у него много блутена, и стало еще больше, когда появился Синт. Об этом знают все, это — их охранная грамота. Ах да!
Приквел к "Вееру миров". Для тех, кто хочет знать, что было пятьсот лет назад.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.