Слой - [46]
— От состава городской Думы, я полагаю, мы попросим войти в согласительную комиссию депутата Константина Яковлевича Низовских. Нет возражений у уважаемого депутата? У его коллег? У вас, Виктор Александрович? Очень хорошо, предложение принимается. Какие будут кандидатуры на пост председателя комиссии? Пока тут пауза, позволю себе высказать собственное мнение: товарищ Школьников! У него есть богатый опыт депутатской работы, он уже проявил себя как хороший организатор… «Чего организатор? — подумал Слесаренко. — Моего избиения?» — Вижу, вижу, большинство со мной соглашается, значит, мы с вами, товарищи, все лучше и лучше понимаем друг друга, это меня очень радует, не скрою…
Закончив с назначением комиссии, мэр пожелал ей успешной работы и покинул зал, напомнив депутатам, что заседание Думы возобновится через десять минут. Низовских, естественно, остался в зале как член комиссии, и Виктор Александрович еще раз мысленно поаплодировал городскому голове.
Секретарши Танечки не было в слесаренковской приемной: болталась где-то с такими же застарелыми канцелярскими девицами. «Уволю», — в сотый раз сказал себе Виктор Александрович и прошел в кабинет.
Статус заместителя председателя Думы был весьма невысоким, о чем в первую очередь свидетельствовали скромные размеры кабинета: у самого последнего по рангу заместителя мэра «хата» была в три раза просторнее. Сказывалась и двойственность самой должности — официально председателя Думы не существовало в природе, главой самоуправления был мэр, так что Слесаренко по логике вещей был заместителем кресла, в котором восседал городской голова, и по этому поводу в коридорах большого дома на Первомайской ходили байки разной степени обидности. Виктора Александровича это задевало, но не слишком. Прямая должность подчас ничего не значила в административной иерархии. Определяющим было место во властных отношениях, которое занимал человек, его полномочия и разрешенные возможности, по большей части не обозначенные должностной инструкцией и закрепленные за ним неким негласным договором наверху. Примером подобного являлся бывший ханты-мансийский окружной начальник Чурилов, потихоньку исчезнувший в московских «кругах», притом отнюдь не самых верхних. Не утративший связи с родным ему Приобьем, Виктор Александрович частенько слышал от старых друзей-северян, что и поныне, однако, стоит только ткнуть пальцем в более-менее серьезную государственную или деловую структуру в округе, как под первым-вторым слоем наткнешься на Чурилова.
Свои собственные возможности и положение Виктор Александрович не идеализировал, но и не горевал по сему поводу. Хорошего чиновника карьера несёт сама, а честолюбивые выскочки первыми падают с лестницы.
Зазвонил городской телефон, и почти минуту в кабинете звучал занудливо мерзкий звук. Секретарши всё не было, и Слесаренко в сердцах сорвал трубку, гаркнул начальственное «да», переводимое как «пошли вы все в задницу».
— Господи, что случилось, Витя? — раздался в трубке напряженный голос жены Веры. — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. А ты откуда знаешь?
— Татьяна позвонила…
— Уволю дуру! — не сдержался Слесаренко.
— Ну, как ты можешь так говорить, Витя. Она так о тебе заботится, так переживает…
— Она переживает, что я её выгоню. И я её выгоню, это однозначно.
— Вот всегда так, — сказала жена. — Теперь я буду чувствовать себя виноватой. Ты всегда добиваешься, что все вокруг чувствуют себя виноватыми перед тобой.
Проснувшаяся совесть куснула Виктора Александровича. Слова жены напомнили ему воскресное послеобеденное возвращение домой из «заимки» Чернявского, его якобы вылет из Москвы утренним рейсом, якобы поиски машины в аэропорту, якобы имевшее место неожиданное приглашение Шафраника на министерскую дачу, отказаться якобы не мог, а позвонить не успел. Не любивший и не очень умевший врать Слесаренко с каждой новой ложью всё больше злился на себя, но злость сорвал, понятно, на жене, прицепившись к тому, что в его отсутствие заболел внук: съел какую-то импортную сладкую гадость, а ведь он запретил строго-настрого!.. Досталось и сыну со снохой, и внуку тоже, и даже раздача московских сувениров не прибавила потом настроения ни Виктору Александровичу, ни другим, тем более что в качестве подарка внуку Слесаренко, как обнаружилось, привез заморское шоколадное яйцо.
— Ладно, Вера, успокойся, — извинительно сказал Виктор Александрович. — Ничего страшного, немного крови натекло из носа. Зато теперь твой муж — герой, авось премию дадут в качестве компенсации. — Он глянул на часы. — В два тридцать буду на обеде. Другую рубашку подбери, пожалуйста. Ну всё, пока.
Заседание Думы прошло без неожиданностей, в два пятнадцать приняли решение прерваться на обед: получалось, что Слесаренко все рассчитал точно. Он складывал бумаги в портфель, когда мэр, поднимаясь с кресла, негромко сказал ему:
— Зайди на пару слов, Виктор Александрович.
Подхватив портфель, Слесаренко пошел за начальником. В приемной мэра толпились вечные просители, за что секретарша получила сердитый взгляд хозяина: мэр не любил, когда в приемной сидели одновременно больше двух человек. Для посетителей напротив двери приемной был небольшой, уютный холл с удобными креслами, но настырные ходоки все равно пёрли в приемную: там было больше шансов проскользнуть в заветную дверь.
После распада России журналист Владимир Лузгин, хорошо знакомый читателю по трилогии «Слой», оказывается в Западносибирской зоне коллективной ответственности. Ее контролируют войска ООН. Чеченские моджахеды воюют против ооновцев. Сибирские мятежники — против чеченцев, ооновцев и федералов. В благополучной Москве никто даже не подозревает об истинном положении вещей. В этой гражданской смуте пытается разобраться Лузгин, волею журналистской судьбы оказавшийся в зоне боевых действий. Помалу он поневоле начинает сочувствовать тем, кого еще недавно считал врагом.Присущие авторуострое чувство современности, жесткий и трезвый взгляд роднят остросюжетный роман Виктора Строгалыцикова с антиутопиями Джорджа Оруэлла и Олдоса Хаксли.
Пожалуй, каждый, кто служил в армии, скажет, что роман Виктора Строгальщикова автобиографичен – очень уж незаемными, узнаваемыми, личными подробностями «тягот и лишений воинской службы» (цитата из Строевого устава) наполнена каждая страница этого солдатского монолога. Но в частной судьбе ефрейтора Кротова удивительным образом прочитывается и биография всей распавшейся страны, которой он сорок лет назад служил далеко за ее границами, и судьба ее армии. И главное, причины того, почему все попытки реформировать армию встречают по сей день такое ожесточенное сопротивление.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Полная версия нового романа Букеровского номинанта, победителя Первого открытого литературного конкурса «Российский сюжет».Главный герой, знакомый читателям по предыдущим книгам журналист Лузгин, волею прихоти и обстоятельств вначале попадает на мятежный юг Сибири, а затем в один из вполне узнаваемых северных городов, где добываемая нефть пахнет не только огромными деньгами, но и смертью, и предательством.Как жить и поступать не самому плохому человеку, если он начал понимать, что знает «слишком много»?Некие фантастические допущения, которые позволяет себе автор, совсем не кажутся таковыми в свете последних мировых и российских событий и лишь оттеняют предельную реалистичность книги, чью первую часть, публиковавшуюся ранее, пресса уже нарекла «энциклопедией русских страхов».
В последнем романе трилогии читатели вновь встретятся с полюбившимися героями – Лузгиным, Кротовым, Снисаренко... События происходят сегодня. Они узнаваемы. Но не только на этом держится нить повествования автора.Для массового читателя.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.