Слово в современных текстах и словарях - [92]
И можно лишь присоединиться к мнению Корнея Ивановича Чуковского, который в своей книге «Живой как жизнь» написал:
…не могу я сочувствовать тому негодованию, которое… многие болельщики за чистоту языка питают к таким «новым» словам, как показуха, трудяга, взахлеб. Не думаю, чтобы эти слова были новыми, но если их и в самом деле не существовало у нас в языке, следовало бы не гнать их, а приветствовать… за их выразительность (К. Чуковский. Живой как жизнь. М., 1963, с. 102).
Детектив[115]
Это слово есть во многих современных языках. Основой для его образования послужил латинский глагол detegere 'раскрывать, обнаруживать' и его производные (например, detectio 'раскрытие'). Из романских языков (ср. фр. detective 'сыщик') слово детектив было заимствовано в дальнейшем и другими языками (ср. англ. detective, нем. Detektiv), в том числе и славянскими, в своем основном значении 'сыщик, тайный агент полиции'.
В русском языке оно появилось в конце 20-х – начале 30-х годов XX в. как заимствование из английского[116] (первая фиксация в значении «сыщик, агент сыскной полиции» – в «Толковом словаре русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова, т. I, M., 1935). Первое время оно было сравнительно малочастотным словом, употребляясь преимущественно в контекстах ограниченной тематики (например, в путевых очерках об Америке, об американском образе жизни и т. п.).
В середине XX в. слово детектив стало употребляться и с другим значением – 'детективный роман, фильм', 'книга, фильм про шпионов' и, шире, 'произведение (литературы, кино и т. п.) о преступниках и борьбе с ними'[117]. Ср., например:
К сожалению, они [западноевропейские театры] часто неразборчивы в выборе, и на сцену попадают сомнительного качества детективы и комедии буржуазно-обывательского толка («Правда», 13 ноября 1957 г.);
Зрители любят детективные фильмы. Таинственность, быстрота и напряженность действия… – все эти неотъемлемые черты детектива не могут не импонировать зрителю («Моск. кинонеделя», 3—9 февраля 1964 г.);
Как будто сумасшедший киномеханик путает коробки фильма, вплетая в горькую трагедию великой американской нации техасский боевик… В трагедию – уголовный детектив! В трагедию – бульварный комикс! («Известия», 27 ноября 1963 г.).
Ни в английском, ни в других языках этого значения у слова детектив нет. Как появилось оно в русском?
По-видимому, 'роман про шпионов' – не второе значение слова детектив, «отпочковавшееся» от основного его значения 'агент, сыщик', а значение самостоятельного слова, образовавшегося на основе сочетания детективный роман (путем так называемой «семантической конденсации»[118]) и лишь формально совпавшего со словом детектив 'агент секретной службы'.
В пользу этого предположения говорит как отсутствие слова детектив с таким значением в других языках, так и маловероятность метонимического развития значения 'тайный агент' – 'роман про шпионов'.
Кроме того, для современного русского словообразования (особенно в специальных стилях речи и в просторечии) характерно производство слов путем «семантической конденсации» не только с помощью суффиксации (ср. электрический поезд – электричка, читальный зал – читалка и т. п.), но и просто усечением определяющего слова (обычно иноязычного) без присоединения аффиксов. Например, рентген < рентгеновский аппарат; супергетеродин < супергетеродинный приемник, ср.: Супергетеродинный приемник на полупроводниковых триодах… Этот семидиапазонный супергетеродин хорош и в походе и дома («Наука и жизнь», 1964, № 1); финал < финальная игра; кибер < кибернетическая машина, кибернетическое устройство: Все эти, а также многие другие сведения Кек нанес на магнитофонную ленту, засунул ленту в кибер и нажал кнопку. Кибер заурчал и принялся бодро прокручивать программу («Наука и жизнь», 1964, № 2, с. 151); опер (в просторечии) < оперуполномоченный < оперативный уполномоченный и т. п.
Таким образом, весьма вероятно, что детектив 'сыщик, агент' и детектив 'детективное произведение' – генетически разные слова: первое заимствовано (и является по существу международным), а второе образовано на русской почве из словосочетания детективный роман (фильм).
Йогу´рт или йо´гурт?[119]
«Орфоэпический словарь русского языка» (6-е изд., М., 1997) рекомендует произносить это слово с ударением на втором слоге: йогу´рт. Та же рекомендация – в «Словаре ударений русского языка» Ф. Л. Агеенко и М. В. Зарва (М., 1993), в «Словаре трудностей русского произношения» М. Л. Каленчук и Р. Ф. Касаткиной (М., 1998). Достаточно ли обоснованны эти рекомендации?
Большинство наших современников произносит это слово с ударением на первом слоге: йо´гурт. Это веское, но, по-видимому, недостаточное возражение против акцентной нормы, устанавливаемой цитированными словарями. В свое время известный русист Абрам Борисович Шапиро говорил: даже если девяносто процентов носителей русского языка будут произносить документ, это едва ли станет официально признаваемой нормой. И дело здесь не только в нарушении, так сказать, верности этимологическому источнику (ср. лат. documentum, в котором ударение на третьем, а не на втором слоге), но и в том, что форма
В центре внимания научных работ, которые составили настоящий сборник, находится актуальная проблематика транснациональных процессов в русской литературе и культуре. Авторы рассматривают международные литературные и культурные контакты, а также роль посредников в развитии русской культуры. В их число входят И. Крылов, Л. Толстой, А. Ахматова, М. Цветаева, О. Мандельштам и другие, не столь известные писатели. Хронологические рамки исследований охватывают период с первой четверти XIX до середины ХХ века.
Книга рассказывает о жизни и сочинениях великого французского драматурга ХVП века Жана Расина. В ходе повествования с помощью подлинных документов эпохи воссоздаются богословские диспуты, дворцовые интриги, литературные битвы, домашние заботы. Действующими лицами этого рассказа становятся Людовик XIV и его вельможи, поэты и актрисы, философы и королевские фаворитки, монахини и отравительницы современники, предшественники и потомки. Все они помогают разгадывать тайну расиновской судьбы и расиновского театра и тем самым добавляют пищи для размышлений об одной из центральных проблем в культуре: взаимоотношениях религии, морали и искусства. Автор книги переводчик и публицист Юлия Александровна Гинзбург (1941 2010), известная читателю по переводам «Калигулы» Камю и «Мыслей» Паскаля, «Принцессы Клевской» г-жи де Лафайет и «Дамы с камелиями» А.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
«Старая русская азбука» – это не строгая научная монография по фонетике. Воспоминания, размышления, ответы на прочитанное и услышанное, заметки на полях, – соединённые по строгому плану под одной обложкой как мозаичное панно, повествующее о истории, философии, судьбе и семье во всём этом вихре событий, имён и понятий.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
Основная часть работы посвящена проблеме слова – его структуре, асимметрии его сторон – означаемого и означающего, а также его функционированию в дискурсе. Анализируются типы и способы образования новых слов (аффиксация, словосложение, сращение и субстантивация словосочетаний, несобственная и обратная деривация, лексикализация грамматических форм, конверсия) и морфологический состав готовых слов. Показываются принципиальные различия между морфологической и словообразовательной структурой слова и, соответственно, между методами морфологического и словообразовательного анализа.
Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности.
В книге рассмотрен ряд текстов Пушкина и Тютчева, взятых вне сравнительно-сопоставительного анализа, с расчетом на их взаимоосвещение. Внимание обращено не только на поэтику, но и на сущностные категории, и в этом случае жанровая принадлежность оказывается приглушенной. Имманентный подход, объединяющий исследование, не мешает самодостаточному прочтению каждой из его частей.Книга адресована специалистам в области теории и истории русской литературы, преподавателям и студентам-гуманитариям, а также всем интересующимся классической русской поэзией.
Это наиболее полные биографические заметки автора, в которых он подводит итог собственной жизни. Почти полвека он работал в печати, в том числе много лет в знаменитой «Литературной газете» конца 1960-х – начала 1990-х годов. Четверть века преподавал, в частности в Литературном институте. Нередко совмещал то и другое: журналистику с преподаванием. На страницах книги вы встретитесь с известными литераторами, почувствуете дух времени, которое видоизменялось в зависимости от типа государства, утверждавшегося в нашей стране.