Слово в современных текстах и словарях [заметки]

Шрифт

Интервал

Определения даны по «Толковому словарю русского языка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой (М., 1997); далее – СОШ 1997.

Одни из немногих исключений – заимствованные русским языком междометия марш! (первоначально только в языке военных), алло, которое представляет собой фонетическое видоизменение английского hallo(d). В их заимствовании была определенная коммуникативная необходимость, поскольку первое пришло к нам вместе с другими военными терминами, а второе – вместе с самим новым видом связи – телефоном. По-видимому, сходные причины объясняют заимствование «театральных» междометий бис и браво: они вошли в русский язык в составе театральной лексики и терминологии, в большинстве своем иноязычной по происхождению.

Вариант статьи, опубликованной в сб.: Лингвистическая полифония: Сб. в честь юбилея проф. Р. К. Потаповой. М., 2007. C. 638-651.

В [СИС 1933], где этот термин зафиксирован, по-видимому, впервые, он имеет статус «чужака», экзотизма, поскольку снабжен следующим определением: «посредник на английском (выделено мной. – Л. К.) товарном рынке, гл. обр. по продаже импортных товаров, обычно одновременно кредитующий иностранного поставщика».

Заметим, что в среде специалистов – бизнесменов, экономистов, финансовых работников идр. – этот и некоторые другие финансово-экономические термины имеют сейчас более разветвленную систему значений, не всегда фиксируемую не только общими словарями, но и специальной справочной литературой; см. об этом в работе [Труфанова 2006].

Несколько раньше слова инвестирование, инвестиция были зафиксированы в [СИС 1933], и при этом без указания на сферу употребления этих терминов. Однако в этом словаре и другие экономические термины не снабжены соответствующей пометой.

Тексты современных газет и журналов свидетельствуют о широкой употребительности этого термина и об активном образовании словосочетаний на его основе. Так, в Национальном корпусе русского языка (адрес в Интернете: ruscorpora.ru) зафиксированы контексты, в которых встречается не только само слово бренд, но и такие словосочетания, как бренд года, бренд-менеджмент, бренд-билдинг, бренд-дизайн, бренд-консалтинг, бренд-лидерство; бренд создают, выстраивают, продвигают на рынок, раскручивают, он может быть мировым, национальным, местным, именным, готовым, ходовым, сильным, честным, эксклюзивным и т. п.

Эта морфема в несколько ином фонетическом обличье присутствует и в давнем заимствовании букмекер – от англ. book 'запись ставок на скачках' (одно из значений многозначного слова book) и to make 'делать'.

В Национальном корпусе русского языка зафиксировано также окказиональное слово вирусмейкер – программист, который заражает вирусами компьютерные программы; ср.: – Программа портит загрузочные файлы, дописывая к ним лишние строки, – раскололся вирусмейкер (В. Пресняков. Говорит и показывает Москва // «Столица», 26.08.1997).

Впервые опубликовано в кн.: Глобализация – этнизация: этнокультурные и этноязыковые процессы / Отв. ред. Г. П. Мещименко. Т. 1. М., 2006. С. 106-113.

Наиболее близким – но не тождественным – по смыслу однословным эквивалентом было бы устаревшее дядька, которое В. И. Даль определяет как «[человек], приставленный для ухода или надзора за ребенком, пестун» [Даль 1955: 512]; в словаре под редакцией Д. Н. Ушакова ему дается такое толкование: «Слуга, приставленный к мальчику в дворянской семье (истор.)»; при этом обращает на себя внимание рестриктивный компонент '(приставленный) к мальчику', которого, по-видимому, нет у английского tutor (во всяком случае, английские толковые словари его не отмечают).

Кроме того, в словесном арсенале русского языка есть французское по происхождению слово гувернёр с близким значением, и в случае необходимости скорее всего возродится оно, так как традиция употребления этого слова в русском языке XIX века сняла с него ауру экзотичности, отнесенности только к французскому семейному быту, приспособив для обозначения иностранца – воспитателя детей в дворянских семьях.

В приведенных примерах использованы сведения, содержащиеся в энциклопедическом словаре [Народы мира 1988: 617624] и в словаре [Крысин 2000].

Впервые опубликовано в журн.: Русский язык в школе. 1998. №2. С. 71-74.

Слова аллегория и иносказание иногда употребляются как синонимы (см., например [Квятковский 1966: 16, 122]), однако синонимия их скорее этимологическая (греч. allegoria и означает 'иносказание'), чем смысловая, поскольку не всякое иносказание является аллегорией.

Гипербола как прием выразительности характерна не только для художественного текста (обычно именно это подчеркивается в учебниках стилистики), но и для разговорной речи, для обиходно-бытового общения людей; см. об этом подробнее в статье [Крысин 1988].

О терминах литота и мейозис см. «Словарь литературоведческих терминов», энциклопедию «Русский язык», а также [Никитина, Васильева 1996: 89, 91-92].

Термин «дисфемизм» (например, рассопливиться вместо заплакать) используется в статье Н. С. Араповой «Эвфемизмы» (см.: [ЛЭС 1990: 590]).

Подробнее о способах и средствах эвфемизацин речи см. в работе [Крысин 1996а].

Впервые опубликовано в кн.: Русский язык: Проблемы грамматической семантики и оценочные факторы в языке. М., 1992. С. 64-70.

С течением времени, однако, это слово приобрело и вполне нейтральное значение: «яркое эстрадное представление, развлекательная программа» [СОШ 1997], а первоначальное пейоративное отмечается в словарях как переносное: «2. перен. Нечто показное, рассчитанное на шумный внешний эффект. Политическое ш.» [Там же]. – Примечание 2007г.

Для сравнения приведу толкование, которое дается этому слову в более поздних словарях:

«представление о чьём-н. внутреннем облике, образе. Сложившийся и. руководителя» [СОШ 1997]; «представление (часто целенаправленно создаваемое) о чьем-н. внутреннем и внешнем облике, образе. И. политика. И. телевизионного ведущего» [Крысин 2005]. – Примечание 2007 г.

Текст доклада на Международной научно-практической конференции «Тихоновские чтения. Теория языка. Словообразование. Лексикография» (Елец, 21-23 ноября 2006 г.).

По данным В. Д. Бояркиной, глагольные неологизмы составляют только 9 % всех новых слов, включая заимствования, – см. [Бояркина 1993: 8].

Понятие словообразовательного гнезда было детально разработано А. Н. Тихоновым и практически применено им в «Словообразовательном словаре русского языка» (см. [Тихонов 1985]).

Эти и подобные им словообразовательные морфемы не являются аффиксами в привычном смысле термина, поскольку они сохраняют в значительной мере смысл тех знаменательных слов, на базе которых они возникли, хотя этот смысл может быть извлечен лишь путем «перевода» с соответствующего иностранного языка (ср. гидро – греч. hydor 'вода', – мейкер – англ. to make 'делать' и т. д.). О словах со вторым компонентом -гейт см. [Земская 1992: 52].

Впервые опубликовано в кн.: Филологический сборник: (К 100-летию со дня рожд. акад. В. В. Виноградова). М., 1995. С. 262-268.

Ср. любопытный случай просторечного стяжения целого словосочетания врач – специалист по болезням уха, горла и носа в слово ухогорлонос, имеющее личное значение (Сегодня ухогорлонос принимает?); в профессиональном жаргоне медиков в этом значении употребляется усечение лор (Лор у нас на полставке работает), образовавшееся путем «стяжения» неудобопроизносимого термина отоларинголог (обращает на себя внимание фонемная модификация, произошедшая при стяжении: /а/, находящаяся в слабой, неударной позиции в слове отоларинголог, прояснилась в /о/ в слове лор).

Впервые опубликовано в газете «Русский язык» (1998, № 3).

В конце декабря 1910 года К. Чуковский посвятил этому изданию словаря В. И. Даля блестящую статью-рецензию – см. [Чуковский 2001: 182-191].

Расширенный вариант статьи «Новые иноязычные заимствования в нормативных словарях», опубликованной в журнале «Русский язык в школе», 2005, № 6.

При изложении этих проблем я опираюсь на собственный опыт составления «Толкового словаря иноязычных слов» ([Крысин 1998; 2005]).

Сам термин «зона» применительно к словарю и составляющим его словарным статьям и зонный принцип организации лексикографических сведений о слове подробно обсуждаются в работах Ю. Д. Апресяна; в данной статье мы следуем именно этим представлениям о способах и средствах лексикографической обработки слова в словарях толкового типа.

Одними из первых в отечественной лексикографической практике принципиальное отличие филологических словарей от энциклопедических декларировали составители «Толкового словаря русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова. В предисловии к этому словарю Д. Н. Ушаков писал: «…словарь языка … не должен давать и не дает ни анализа, ни даже полного описания предметов и явлений; он «толкует» значение слова или различные его значения, если их несколько, и указывает случаи употребления слов, снабжая свои объяснения там, где нужно, примерами, в значительной степени взятыми из литературы. Новый «Толковый словарь» есть словарь филологический, и к нему нельзя предъявлять тех требований, которым должны удовлетворять энциклопедические словари».

Подробное рассмотрение проблем, связанных с соотношением ядра и периферии, применительно к двуязычному словарю см. в работе [Апресян 1993].

Впервые опубликовано в сб.: Культура русской звучащей речи: традиции и современность: Тез. докл. междунар. науч. конф. (Москва, 26-28 апреля 2004 г.). М. , 2004. С. 83-88.

Впервые опубликовано в кн.: Язык: изменчивость и постоянство: (К 70-летию Л. Л. Касаткина). М.: Рус. словари, 1998. С. 317-319.

Заметим, что для многих слов из этого ряда субстантивное значение существует скорее потенциально, чем реально: контексты с употреблением в роли существительных таких терминов, как граве или престо, редки даже в специальной музыковедческой литературе.

Такая схема описания музыкальных терминов этого типа осуществлена автором в словаре иноязычных слов, см. [Крысин 1998, 2005].

Несколько расширенный вариант статьи, опубликованной в кн.: Русский язык сегодня. Вып. 3. Проблемы русской лексикографии. М., 2004. С. 143-148.

Ср.: «ЛЕГИОНЕР… – нем. Legionär < лат. legiōnārius 'принадлежащий к легиону' < legio (legiōnis) 'легион'; ЛИГА… – фр. ligue < лат. ligāre 'связывать, соединять'» [Крысин 2005: 430, 434].

Автор благодарит М. А. Осипову за сообщение ряда примеров, свидетельствующих о процессе вторичного лексического заимствования, актуальном для современного этапа развития русского языка.

Впервые под названием «Сведения энциклопедического характера в лингвистических словарях» опубликовано в кн.: Czlowiek. Świadomość. Komunikacja. Internet / Red. nauk. L. Szypielewicz. Warszawa, 2003. С. 36-40.

Впервые опубликовано в журн.: Известия РАН. Сер. лит. и яз. 2003. №4. С. 49-51.

О лексикографическом статусе компонентов толкования типа 'обычно', 'чаще всего', 'как правило', 'преимущественно' и под. см. в работе [Михайлова 1998].

В основе статьи – текст доклада на международной научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения Б. Н. Головина (Нижний Новгород, 23-25 мая 2006 г.).

Как известно, попадая в общелитературный язык, термины могут наряду с терминологическим приобретать и переносные значения – как в контекстах типа орбита славы, вирус равнодушия, коррозия души, инерция стиля и т. п. (см. об этом подробнее в работах [РЯиСО, I; Капанадзе 2005: 21-39]).

Заметим, что граница между узкоспециальным и просто специальным термином зыбка и подвижна во времени. Разные составители словарей могут иметь каждый собственное мнение относительно того, является ли данный термин узкоспециальным. Кроме этого, то, что в один период развития языка и общества представляется сугубо специальным, в последующем может не только утратить эту сугубость, но и выйти за пределы специальной терминологии в общее употребление: ср. статус в современном русском языке таких финансовых и экономических терминов, как бартер, дефолт, ипотека, клиринг, лизинг и др., которые еще два-три десятилетия назад были известны лишь узкому кругу специалистов.

Текст выступления на заседании Международного круглого стола, посвященного проблемам совершенствования финансового законодательства: 7 ноября 2006 г., Комитет по кредитным организациям и финансовым рынкам Государственной думы РФ.

Впервые опубликовано в кн.: Язык. Личность. Текст: Сб. ст. к 70-летию Т. М. Николаевой / Отв. ред. В. Н. Топоров. М.: Языки славянских культур, 2005. С. 285-303.

См, например, «Русско-французский словарь» Л. В. Щербы и М. И. Матусевич (14-е изд., М., 1993), «Русско-английский словарь» под общ. рук. А. И. Смирницкого (16-еизд., М., 1992), «Русско-немецкий словарь» под ред. Е. И. Лепинг, Н. П. Страховой, К. Клейна и Р. Эккерта (7-е изд., М., 1976) и нек. др.

Здесь и далее заключенное в фигурные скобки является необходимым в данной статье пояснением к словарной статье, а не частью ее реальной структуры.

Ср. следующие высказывания по этому поводу: «Вопрос о принципах отбора словосочетаний – один из сложнейших в лексикографии… именно отбор словосочетаний представляет собой наиболее спорную и уязвимую часть каждого переводного словаря» [Берков 1973: 116]; «… слабой стороной всех наиболее авторитетных словарей является синтагматика, и прежде всего потому, что трудно разграничить словосочетания, которые должны быть отнесены к словарю как лексические единицы «созданные, воспроизводимые», и словосочетания, всякий раз «создаваемые» по задачам высказывания или ситуации согласно действующим синтаксическим моделям, т. е. сочетания так называемые «свободные», законное место которых в синтаксисе» [Копецкий 1974: 16].

При описании сочетаемости некоторых из приведенных здесь слов использовались словарные статьи «Толково-комбинаторного словаря русского языка» (см. [Мельчук, Жолковский 1984]).

Вариант ст.: Лингвистический аспект изучения этностереотипов // Встречи этнических культур в зеркале языка / Отв. ред. Г. П. Нещименко. М., 2002. С. 171-175.

О гиперболе в русской разговорной речи см. [Крысин 1988], а также наст. изд., с. 251-261.

Это значение слова негр в русском языке сравнительно новое. Ни в словаре под ред. Д. Н. Ушакова, ни в более поздних Большом и Малом академических словарях, ни в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова оно не зафиксировано. По-видимому, первая его регистрация – в [СОШ 1992], где оно приведено с пометой «перен.»; в [Крысин 1998] оно снабжено, кроме того, пометой «разг.».

В словаре под ред. Д. Н. Ушакова это значение указано как устаревшее, а слово азиат в значении 'некультурный, грубый человек' снабжено таким комментарием: «возникло на почве высокомерно-пренебрежительного отношения европейцев к колониальным народам» [СУ: 18]. Такое осмысление слов азиат, азиатский не уникально для русского языка: ср., напр., английское существительное Asiatic 'азиат', которое в [НБАРС, I: 148] сопровождается пометой: «часто пренебр.[ежительно]»; в американском сленге употребительно прилагательное Asiatic в значении 'дикий, необузданный, эксцентричный' [АРСАС: 15].

Впервые опубликовано в кн.: Русский язык сегодня. Вып. 4. Проблемы языковой нормы / Отв. ред. Л. П. Крысин. М., 2006. С. 294-311.

Заметим, что в лингвистической литературе встречается и терминологическая синонимия иного рода: языковая система понимается как «естественная норма» [Апресян 1993: 9].

В западной лингвистической традиции принят термин «стандарт»; из отечественных языковедов этот термин предпочитал употреблять Е. Д. Поливанов (см., например [Поливанов 1968]). Некоторые современные исследователи считают, что термин стандарт, или стандартный язык, более точно соответствует сущности того, что принято называть литературным языком (см., например [Шайкевич 2005: 220], а также [Живов 2005], где термину литературный язык предпочитается термин языковой стандарт).

Одним из первых в лингвистической науке двоякое понимание нормы (дескриптивное: то, как говорят, как принято говорить в данном обществе, и прескриптивное – как надо, как правильно говорить) выдвинул уругвайский лингвист Э. Косериу: в широком смысле «норма соответствует не тому, что «можно сказать», а тому, что уже «сказано» и что по традиции «говорится» в рассматриваемом обществе» (см.: [Косериу 1963: 175]), а в узком смысле норма – результат целенаправленной деятельности общества по отбору и фиксации определенных языковых средств в качестве образцовых, рекомендуемых к употреблению. Близкое к этому понимание нормы можно найти и в работах представителей Пражского лингвистического кружка (например, Б. Гавранка, А. Едлички).

Говоря о том, что не только литературный язык, но и местные и социальные диалекты имеют свою норму, то есть комплекс традиционно употребляемых средств («узус определяет норму народного языка»), Б. Гавранек обращал внимание на то, что «отклонения от этого комплекса воспринимаются (носителями данного диалекта. – Л. К.) как нечто ненормальное, как отступление от нормы» [Гавранек 1967: 339, 340].

По данным массового обследования носителей русского литературного языка в 60-х гг. XX в., приблизительно пятая часть опрошенных сочла допустимым употребление форм волокёт и жгёт [РЯДМО: 215 и сл.].

Ср. слова гёрлс, гёрлскаут, гёрлфренд, заимствованные русским языком в самом конце XX в. и уже зафиксированные словарями (см., например [Захаренко, Комарова, Нечаева 2003: 152; Крысин 2005: 192; РОС 2005]).

Об источниках и нормативном статусе этих и других подобных конструкций см. [Ицкович 1982; Синтаксис и норма 1974; Гловинская 1996; Крысин 2000, 2004].

В Национальном корпусе русского языка найдено 355 контекстов для словоформы организовывать, 8 – для словоформы мобилизовывать, 4 – для атаковывать и ни одного – для словоформы использовывать.

Ср. известное высказывание А. М. Пешковского: «Нормой признается то, что было, и отчасти то, что есть, но отнюдь не то, что будет» [Пешковский 1959: 55].

В «Орфоэпическом словаре» эти формы даны без стилистических помет.

В «Орфоэпическом словаре» оно дается как неправильное.

Вполне осознавая условность самого понятия языковой ошибки: то, что в одну эпоху кажется недопустимой неправильностью, в другую может получить статус нормативного факта (ср., например, негативную оценку А. Н. Гречем – в первой трети XIX в. – формы колени вместо единственно правильной, по его мнению, формы колена, неприятие представителями культурных слоев России в начале XX в. глагола вылядеть как «незаконной» кальки с немецкого глагола aussehen или употребления наречия обязательно вместо непременно и т. п.; многочисленные явления такого рода описаны в работе [Горбачевич 1971]), – всё же некоторые факты речи можно квалифицировать как несомненные и «вневременные» неправильности – например, в том случае, когда их форма искажает иноязычный прототип (как это происходит при произношении слов инцидент и беспрецедентный с вставкой в них лишнего звука [н]).

См. [ОС 1997], где зафиксированы подобные акцентные и фонетические варианты.

В словаре-справочнике «Русское литературное произношение и ударение» под ред. Р. И. Аванесова и С. И. Ожегова, изданном в 1960году, рядом с рекомендуемой акцентной формой раку′рс стоит запретительная помета: «не: ра′курс». Ср. с современным «Орфоэпическим словарем русского языка» [ОС 1997], где значится: «ра′курс и доп[устимо] устар[евающее] раку′рс».

В ряде случаев рекомендации кодификаторов анахронистичны: например, современный «Орфоэпический словарь» дает в качестве основных акцентных форм варианты ке′та и ло′сось, тогда как в речевой практике явно преобладают формы с ударением на втором слоге: кета′ и лосо′сь.

На множественность и разнородность факторов, обусловливающих укрепление в литературном языке одного из вариантов и вытеснение другого (других), обращают внимание многие исследователи (см. об этом, в частности [Горбачевич 1971, 1978; Семенюк 1990], статьи в сборниках [Социальная и функциональная дифференциация 1977; Литературный язык 1994; Языковая норма 1996] и др.). Ср. также: «Выбор того или иного варианта в качестве стандартного (т. е. принадлежащего литературному языку. – Л.К.) может быть обусловлен рядом разнородных факторов (принадлежностью этого варианта к диалекту определенной престижной территории, предпочтением этого варианта в речи элитных социальных групп, предполагаемой древностью этого варианта ит.д.) (…) Стоит, однако же, заметить, что стандартизация обычно не уничтожает вариативность в пределах самого стандартного (литературного) языка: одни варианты подвергаются нормализации, тогда как другие оставляются без внимания и продолжают существовать в языковом стандарте. Решение вопроса о том, что требует нормализации (точнее: кодификации. – Л. К.), а что нет, также зависит от разнородных факторов и нередко основывается на предубеждениях и лингвистическом кругозоре нормализаторов (=кодификаторов. – Л. К.)» [Живов 2005: 178].

В работе [Янко-Триницкая 1982: 207-208] эти глагольные формы (с сохранением корневого [о]) даются как единственно возможные в литературном языке.

О разнообразных приемах языковой игры, в которой сознательное нарушение норм играет важнейшую роль, см. [Земская,Китайгородская, Розанова 1983; Норман 1987; Гридина 1996; Санников 2002, 2003]. Многочисленные случаи трансформации стереотипных, нормативных значений слов при их ироническом употреблении рассматриваются в книге [Ермакова 2005].

Помимо литературного языка к кодифицированным подсистемам могут быть отнесены, например, специальные подъязыки науки.

Сокращенный вариант статьи, опубликованной в книге: Язык и мы. Мы и язык: Сб. ст. памяти Б. С. Шварцкопфа / Отв. ред. Р. И. Розина. М.: Изд-во РГГУ, 2006. С. 175-183.

Следует обратить внимание на такое свойство литературной нормы, как ее избирательность, особенно в сфере произношения: казалось бы, в одинаковых или в очень сходных фонетических позициях одни слова допускают одно произношение, а другие – иное. Например, сейчас уже почти никто не придерживается старомосковской нормы при произношении слова шаги ([шы]гм), но в словоформе лошадей звукосочетание [шы] статистически преобладает над звукосочетанием [ша]; слова темп, тент надо произносить с твердым [т], а при слове тенор «Орфоэпический словарь», напротив, дает запретительную помету: «не тэнор», и большинство говорящих по-русски с этим запретом, несомненно, согласится (так же, как и с запретом произносить твердый согласный перед [э] в словах музей, шинель, пионер, фанера и нек. др.).

Правда, в этом примере один из вариантов пока находится за пределами литературной нормы, но нельзя не отметить широкую распространенность произношения километр наряду с нормативным киломе′тр.

Ср. противоположное мнение, высказанное одним из рецензентов «Толкового словаря иноязычных слов»: упрекая составителя словаря в том, что он не включил в словник «такие частотные в современном русском речевом обиходе междометия, которые явно пришлись по вкусу, – вау (англ. wow – первоначально: возглас восхищения в театре), опс = упс (англ. oops = hoop = whoop), бла-бла-бла (англ. bla-bla-bla), шит (англ. shit «дерьмо»)» – рецензент полагает, что «данные междометия прочно и надолго «обосновались» в русском языке» (Зеленин А. В. Рец. на: Л. П. Крысин. Толковый словарь иноязычных слов // Вопр. языкознания. 2002. №1. С. 139).

Впервые опубликовано в сб.: Культурно-речевая ситуация в современной России / Отв. ред. Н. А. Купина. Екатеринбург, 2000. С. 105-107.

Впервые опубликовано в журн.: Русский язык в школе. 2007. №1. С. 88-89.

Случаи типа: Нападение и похищение на российских дипломатов не отразится на отношениях России и Ирана («Эхо Москвы», 04.06.06, в спонтанной речи), по всей видимости, надо расценивать как оговорки.

Первоначальный вариант статьи (при соавторстве Ли Ын Ян) опубликован в журн.: Russistik (Берлин). 2000. № 1-2. С. 5-21.

В отличие от этого, например, английское соответствие этого слова – whole имеет форму множ. числа. Опубликованный в 60-х гг. XX в. сборник работ, в котором проблема части и целого рассматривается в применении к разным областям человеческой деятельности, называется «Parts and W hole s» (см. [Lerner 1963]), что на русский язык переводится как «Части и целое».

Прилагательное целый, производным которого является рассматриваемое нами субстантивированное существительное, имеет несколько значений и в одном из них может употребляться также как субстантив – в результате стяжения словосочетания целое число: пять целых, семь десятых; ноль целых и две сотых и т. п.

Термины «базовый» и «элементарный» соответствуют тому, что А. Вежбицкая называет семантическими примитивами [Wierzbicka 1972] и понятийными примитивами: «Если имеется некоторое число понятийных примитивов, понимаемых непосредственно (не через другие понятия), то эти примитивы могут служить твердым основанием для всех других понятий: бесконечное число новых понятий может быть получено из небольшого числа семантических примитивов» [Вежбицкая 1996: 296].

В связи со словом половина следовало бы рассмотреть морфемы пол– (пол-яблока, полкотлеты, полчаса, полведра и т. п.) и полу– (полуокружность, полуправда, полутьма и т. п.), которые также могут обозначать одну из двух частей предмета. Однако, в соответствии с обозначенным в названии статьи ограничением – рассматривать только лексические способы выражения смысла 'часть целого', – мы оставляем эти морфемы за пределами нашего внимания. О морфологическом статусе морфем поли полу– и их семантике см. [Мельчук 1995].

Словарные описания приводятся лишь в тех их частях, которые актуальны для нашего рассмотрения; кроме приведенных, данные слова имеют и некоторые другие значения, толкования которых здесь не цитируются.

Компонент 'содержащая мозг', вероятно, не покрывает всех случаев употребления слова голова: так, можно говорить о голове червя, голове моллюска, но едва ли в этих случаях актуален признак 'наличие (в голове) мозга'.

Впервые опубликовано в журн.: Русский язык в школе. 2005. №3. С. 110-113, 119.

См., например, очерки о словах влияние, игнорировать, мировоззрение, потусторонний, самоуправление, самочувствие, фигурировать и нек. др. в книге «История слов».

Впервые опубликовано в сб.: Язык художественной литературы. Литературный язык: Сб. ст. к 80-летию М. Б. Борисовой. Саратов, 2006. С. 112-120.

Обзор литературы, посвященной гиперболе и смежным с нею явлениям, характерным для русской разговорной речи, см. в ст. [Крысин 1988].

Как известно, наряду с гиперболой в поэтике принято выделять литоту – преуменьшение. В данной статье это явление рассматривается как частный случай гиперболы, как «гипербола наоборот»: преуменьшение предмета – это не что иное, как преувеличенное представление малых размеров предмета: мужичок с ноготок, буквы с маковое зерно; «Ваш шпиц, прелестный шпиц, не более наперстка…» (А. Грибоедов) и под.

Как это вполне очевидно, слово все говорящий может относить к разным по объему множествам: например, вообще к человечеству (Все хотят мира), к взрослому населению страны (Сегодня все идут голосовать), к друзьям или членам семьи (А у нас уже все встали!) и т. д. Гиперболическим является такое употребление квантора все, при котором действие или свойство, характеризующее некоторые элементы данного множества, говорящий обобщает и приписывает – вопреки действительному положению вещей – всем элементам множества. Эта черта присуща и некоторым художникам слова. Например, К. Чуковский отмечал склонность писателя А. И. Куприна к использованию слов все, всегда, никогда именно в обобщающем смысле: в мире, который описывает Куприн, он чувствует себя настолько уверенно, что может категорически утверждать: «все атлеты носят фуфайки», «все воры скупы» и т. д. [Чуковский 2002: 77].

Текст доклада на конференции MegaLing'06: Горизонти прикладної лінгвістики та лінгвістичних технологій. Міжнародна наукова конференція. Україна, Крим, Партеніт. 20.09.06 – 27.09.06.

100

Гораздо более тонкое описание смысла глагола ругать, его семантических и сочетаемостных свойств содержится в соответствующей статье «Нового объяснительного словаря синонимов русского языка» ([НОСС: 345-351]; авторы словарной статьи Ю. Д. Апресян и М. Я. Гловинская). В частности, здесь имеется указание на то, что в ситуации, обозначаемой этим глаголом, социальный или возрастной статус субъекта не ниже социального или возрастного статуса адресата, что ругают и бранят кого-либо, имея на то определенные основания и пытаясь исправить поведение или свойства ругаемого, и нек. др.

101

По-видимому, такие слова, адресованные конкретному лицу, должны квалифицироваться по статьям, предусматривающим наказание за унижение чести и достоинства человека. О других типах инвективной лексики см. [Цена слова 2001: 144-156].

102

Речь идет именно о возможности, но не об императиве: например, в разговорной речи подобные определения нередко бывают в постпозиции к определяемому имени (ср.: – Ты с ума сошла! Зачем ты берешь эти грибы? Это ж поганки обыкновенные!), отчего такие словосочетания не становятся терминологическими.

103

Впервые опубликовано в сб.: Семантика и прагматика языковых единиц: Сб. ст. в честь О. П. Ермаковой. Калуга, 2004. С. 31-33.

104

Ср.: «Другой вопрос – нужна ли вообще оппозиция? Думаю, да. Иначе власть станет дряблой»» (пример из кн. [Чудинов 2001: 191]).

105

Примеры метафорических выражений со словом власть и их анализ см. также в работах [Апресян 1974: 337-338; Баранов, Караулов 1991; Чудинов 2001]; лексикографическое описание лексической сочетаемости слова власть см. в работе [Апресян, Жолковский, Мельчук 1984: 201-205].

106

Ср. англ. He fell from power 'Он лишился власти', что буквально может быть переведено как 'Он упал с власти' (пример из книги [Лакофф, Джонсон 2004: 38]; авторы пишут здесь, что обладание властью или силой ассоциируется с верхом, а подчинение власти или силе – с низом, и эти ассоциации, по-видимому, достаточно универсальны и не зависят от национальной специфики какого-либо конкретного языка).

107

Ср. похожие ассоциации, которые вызывает у носителей русского языка слово авторитет (см. об этом [Успенский 1997: 148]).

108

Калька с английского выражения corridors of power.

109

Как свидетельствует М. Фасмер, бразды – из первоначальной формы брозда 'поводок, узда, удила' [Фасмер 1964: 216].

110

Вариант статьи, опубликованной в сб.: Проблемы филологии в синхронии и диахронии: Сб. ст. к юбилею проф. Л. А. Глинкиной. Челябинск, 2005. С. 275-281.

111

Впервые опубликовано в сб.: Вопросы культуры речи. Вып. 3. М., 1961. С. 207-210.

112

Впервые опубликовано в сб.: Вопросы культуры речи. Вып. 5. М., 1964. С. 153-156.

113

Из толковых словарей одними из первых его зафиксировали, по-видимому, «Словарь русского языка» С. И. Ожегова (М., 1964) и «Словарь русского языка» в 4-х томах под ред. А. П. Евгеньевой (МАС), где оно дано с пометой «прост. неодобр.». К концу XX в. слово показуха – обычно с пометами «прост.» или «разг.» – включают в свой состав и другие толковые словари. – Примечание 2007 г.

114

Не случайно суффикс -уха в этой функции не приводится в качестве словообразующего элемента существительных ни в академической «Грамматике русского языка» (1960 г.), ни в книге акад. В. В. Виноградова «Русский язык». В обоих исследованиях дана лишь его непродуктивная омоформа -уха в значении суффикса лица (вековуха, стряпуха, толстуха).

115

Впервые опубликовано в сб.: Вопросы культуры речи. Вып. 6. М., 1965. С. 179-181.

116

Ср. помету ingl. (английское) при этом слове в «Русско-итальянском словаре» (М., 1934, с. 1117), что свидетельствует о заимствовании этого слова итальянским языком из английского.

В немецкий это слово пришло также из английского, см.: «Detektiv, der: Kriminal-, Geheimpolizist (lat. – engl.)»». («Fremdwörterbuch», Leipzig, 1958, S. 130). При этом любопытно, что немцы, так же как и мы, не восприняли английского ударения [di'tektiv], а сохранили французское, на конечном слоге.

117

Ср. дискуссию на страницах газеты «Комсомольская правда» о самом жанре детективной литературы (май-июнь 1964 г.), где именно так широко толковалось понятие детектива. Принявший участие в этой дискуссии писатель А. Адамов, не соглашаясь с характеристикой детектива как «одного из жанров бульварной, авантюрно-приключенческой буржуазной литературы» (см. БСЭ), дал такое определение жанра детектива: «Детектив (термин тоже в высшей степени условный) – это приключенческое произведение, где в основе лежит некая тайна и где положительный герой в трудной и опасной борьбе добивается ее раскрытия» (А. Адамов. «Тайна» детектива // «Комс. правда», 10 июня 1964 г.).

118

Термин А. В. Исаченко – см. его статью: К вопросу о структурной типологии словарного состава славянских литературных языков // Slavia. 1958. XXVII, sejb. 3. С. 334-352.

119

Впервые опубликовано в журн.: Русская речь. 1998. № 1. С. 61-63.

120

Впервые опубликовано в составе ст.: Заметки об иноязычных словах // Русская речь. 2000. № 6. С. 38-40.

121

Впервые опубликовано в составе ст.: Заметки об иноязычных словах // Русская речь. 2000. № 3.

122

Впервые опубликовано в составе ст.: Заметки об иноязычных словах // Русская речь. 2000. № 3.

123

Впервые опубликовано в составе ст.: Заметки об иноязычных словах // Русская речь. 2000. № 6. С.38-40.