Слово о полку Игореве — подделка тысячелетия - [127]
(Псалтирь);
«луци… напряжени» – «лук напряжен»
(в Библии);
«сабли изъострени» – «стрелы сильнаго изострены»
(Псалтирь);
«взмути рѣки и озеры, иссуши потоки и болота» – «ты разверже источникы и потокы, ты исуши рекы Афамля»
(Псалтирь);
«въ полѣ безводнѣ жаждею имь лучи съпряже» —
«удовлил есть пустыню въ жажю зноя», «въ безводнѣ»,
«заблудиша в пустыне безводне»
(Псалтирь);
«поостри сердца своего мужествомъ» – «поостриша язык свой»
(Псалтырь)
Кроме этих цитат из Псалтири и Библии, свидетельствующих о том, что многие поэтические фрагменты «Слова» имеют книжное происхождение, в своих ранних работах В. Н. Перетц рассматривал и противоположную задачу – о цитатах из «Слова» в древнерусских памятниках, в частности, в «Апостоле 1307» и в «Молнии Даниила Заточника»: «Поведаху ми, яко той ести суд Божий надо мною, и суда де Божия ни хитру уму ни горазду ни минути»[472]. Сравним с соответствующим фрагментом «Слова о полку Игореве»: «Тому вѣщей Боянъ и пръвое припевку смысленный речѣ: «Ни хитру, ни горазду, ни птицю горазду, суда Божiа ни минути». На основании этих работ Перетц делает вывод, что «Слово о полку Игореве» было создано не позже конца XII века, а мусин-пушкинский список «Слова» он датирует началом XVI века. Соглашаясь с тем, что факты совпадения отдельных стилистических элементов «Слова» с живой народной песнью бесспорны, Перетц считает, что это следует объяснять воздействием памятников письменности на народную песню. Он решительно выступает против гипотезы об устном происхождении «Слова», считая, что произведение книжно-литературное.
Не обошел Перетц и вопрос о засилии языческих богов в «Слове», о чем он писал, что едва ли можно допустить, будто бы в конце XII века, спустя два столетия после принятия христианства, высший класс общества сохранял еще веру в древних богов. К этому времени языческое прошлое стало уже достоянием истории: боги не бесы и не чудища. Языческие боги в «Слове» – это всего лишь поэтическая метафора, но никак не отражение двоеверия автора «Слова»[473].
Как мы уже отмечали выше, В. Н. Перетц не только не признавал новаторского влияния В. К. Тредиаковского на литературные процессы, происходившие во второй половине XVII века, но и высказывал по отношению к нему свою личную неприязнь. Это и способствовало тому, что В. Н. Перетц в своих рассуждениях о древнем происхождении «Слова о полку Игореве» попал, по существу, в логическую ловушку.
Одно дело – использовать языческих богов в качестве «поэтической метафоры», не упомянув при этом ни разу Иисуса Христа, Богородицу и т. п. в XVIII веке, что и сделал В. К. Тредиаковский, однако в конце XII века подобная игра с языческими богами в качестве «поэтической метафоры» дорого обошлась бы автору, не говоря уже о том, что свободное «продвижение» поэмы с пантеоном языческих богов через 6 веков было бы просто фантастикой.
Судя по неполным биографическим данным, автор «Слова о полку Игореве» в момент написания повести очень сильно страдал от физических и душевных недугов, практически впал в нищету, что никак не могло способствовать творческому подъему при создании шедевра, венчающего литературоведческий и поэтический памятник гения, оставленного потомкам. Как же все-таки ему удалось совершить этот литературный подвиг, написав в течение 2—3 лет (1766—1768 годы) «Слово о полку Игореве». Без посторонней помощи это произойти никак не могло. На помощь пришел архимандрит Черниговского Троицкого-Ильинского монастыря Иоиль Быковский.
Заочное знакомство Ивана Быковского с В. К. Тредиаковским состоялась во время его учебы, а затем преподавания в Киевской духовной академии (1741—1758 годы). Один из выдающихся церковных деятелей XVIII века Георгий Конисский в это время преподавал в Академии, читая слушателям лекции по пиитике и экловенции. Опираясь в основном на учебники Феофана Прокоповича, Конисский активно использовал труды М. В. Ломоносова и В. К. Тредиаковского по основам русского стихосложения. Запомнив имя последнего, Быковский стал самостоятельно знакомиться с его трудами, а по прибытии в 1758 году в Петербург, будучи назначенным преподавателем в сухопутном шляхетском корпусе, он впервые лично познакомился с В. К. Тредиаковским. Несмотря на разницу в возрасте и высокое академическое положение Тредиаковского, между этими двумя незаурядными людьми сложились довольно теплые отношения, переросшие со временем в дружбу. Иоиль как мог поддерживал Тредиаковского, попавшего с 1759 года в нужду, а с переводом его на должность архимандрита Черниговского Троицко-Ильинского монастыря в 1765 году пригласил его в монастырь в качестве послушника (а возможно, и свершившего монашеский постриг).
Таким образом все проблемы материального порядка были разрешены, и в тиши монастырской кельи Тредиаковский приступил к главному делу своей жизни. В его распоряжении были книжные и летописные богатства всех Черниговских монастырей и храмов, а также Новгородских храмов и монастырей, поскольку архиепископом Новгородским был Феодосий (Яновский) – большой друг как Тредиаковского, так и Иоиля Быковского. При необходимости различные рукописные и книжные источники запрашивались из других городов, в том числе и из Ярославля, куда уже после смерти В. К. Тредиаковского в 1776 году будет направлен Иоиль Быковский в качестве архимандрита Спасо-Ярославского монастыря.
Новая работа историка и политолога Александра Костина – попытка развеять мифы, сложившиеся вокруг болезни, дуэли и смерти Пушкина.Какой недуг преследовал русского гения в течение, без малого, двадцати лет, и верно ли угадал симптомы болезни Паркинсона неопушкинист Александр Лацис? Действительно ли, что поэт написал сам на себя пасквиль, тот самый «диплом рогоносца», и, главное, какую цель мог при этом преследовать? Какие тайны семейной жизни четы Пушкиных хранили и продолжают хранить их потомки? Почему в деле военно-следственного суда фактически нет даже упоминания о том, из какого оружия был смертельно ранен Пушкин и не фигурирует описание пули, якобы выпущенной из пистолета Дантеса?.
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Авторы этой книги дают возможность увидеть полную картину существования первобытных племен, начиная с эпохи палеолита и заканчивая ранним железным веком. Они знакомят с тем миром, когда на Земле только начинало формироваться человеческое сообщество. Рассказывают о жилищах, орудиях труда и погребениях людей той далекой эпохи. Весь путь, который люди прошли за много тысячелетий, спрессован в увлекательнейшие отчеты археологов, историков, биологов и географов.
Никто в настоящее время не вправе безоговорочно отвергать новые гипотезы и идеи. Часто отказ от каких-либо нетрадиционных открытий оборачивается потерей для науки. Мы знаем, что порой большой вклад в развитие познания вносят люди, не являющиеся специалистами в данной области. Однако для подтверждения различных предположений и гипотез либо отказа от них нужен опыт, эксперимент. Как писал Фрэнсис Бэкон: «Не иного способа а пути к человеческому познанию, кроме эксперимента». До недавнего времени его прежде всего использовали в естественных и технических науках, но теперь эксперимент как научный метод нашёл применение и в проверке гипотез о прошлом человечества.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.
Трудности перехода к мирному строительству, сложный комплекс социальных и политических противоречий, которые явились следствием трех лет гражданской войны, усталость трудящихся масс, мелкобуржуазные колебания крестьянства — все это отразилось в событиях кронштадтского мятежа 1921 г. Международная контрреволюция стремилась использовать мятеж для борьбы против Советского государства. Быстрый и решительный разгром мятежников стал возможен благодаря героической энергии партии, самоотверженности и мужеству красных бойцов и командиров.
Книга известного историка и публициста Алексея Кунгурова посвящена разоблачению мифа о существовании неких секретных протоколов, якобы подписанных Молотовым и Риббентропом 23 августа 1939 года одновременно с заключением пакта о ненападении между СССР и Германией.Автор отвечает на вопрос, кто и зачем начал внедрять в массовое сознание этот миф о сговоре с Гитлером, и рассказывает, как современные «историки» и чиновники сфабриковали «оригинал» протоколов, найденный, по официальной версии, в 1992 году в архиве президента России.