Слово Императора - [5]

Император не заставил себя долго ждать, я успела сделать всего пару глотков.

– Вина, ваше величество? – поинтересовалась я со своего места, поленившись приветствовать гостя стоя. Он окинул меня задумчивым взглядом, подошел к столу, взял в руки бутылку. Чему-то усмехнулся и качнул головой.

– Я сам налью, – сказал и достал из бара еще один бокал. Неторопливо устроившись в соседнем кресле, плеснул себе рубиновой жидкости и, отсалютовав мне, слегка пригубил. – Почему вы носите мундир, Александра?

– Разведка Руша настолько плохо работает? – не удержалась я от усмешки. – Или вы не посчитали нужным ознакомиться с подробной информацией? Или это просто повод начать разговор?

– Это любопытство, – пожал плечами мужчина. – Разведка не интересуется личными мотивами, а меня сейчас интересуют именно они. Насколько я знаю, армейский чин не обязывает к ношению формы в свободное от службы время.

– То есть вам интересно, почему я предпочитаю мундир платью? – с искренним недоумением уточнила я. Он только кивнул. – Ваше величество, а вы бы что предпочли? – Кажется, улыбка получилась ехидной, но собеседник и бровью не повел, продолжая сверлить меня взглядом в ожидании развернутого ответа. – Если бы вы внимательно посмотрели на одежду уроженок моей страны, у вас не возникло бы подобного вопроса. Во-первых, я привыкла, а во-вторых и главных, это объективно удобнее. Здесь только одна удавка – шейный платок, а там – целый корсет, юбка путается в ногах, декольте при резком движении норовит сползти с груди, да еще обувь совершенно чудовищная. Я ответила на ваш вопрос?

– Да, вполне, – задумчиво кивнул император. Однако выставлять мне ультиматумов «никогда больше» и критиковать мои штаны не стал. Зачем тогда спрашивал?

Вместо этого он погрузился в сосредоточенную задумчивость, продолжая при этом буравить меня взглядом.

– Вы пришли поговорить именно об этом? – подбодрила я его, когда подобное положение вещей начало раздражать.

– Нет. Я пришел обсудить некоторые аспекты нашей будущей совместной жизни. – Он качнул головой, будто очнувшись. – Скажите, ваше высочество, у вас были мужчины?

Ишь ты как официально.

– Нет, ваше величество, – спокойно ответила я. Когда много общаешься с военными, большинство из которых – мужчины, и когда эти военные принимают тебя за своего, смущаться прекращаешь очень быстро. Смущаться любых тем разговора.

– Это все осложняет, – поморщился он.

– Почему? – иронично поинтересовалась я. – Я всегда полагала, что это, напротив, является женской добродетелью.

– В целом да, – медленно кивнул император. – Но не в данном случае. Что вы знаете о физиологии нашего вида? Точнее, об аспекте интимных отношений и брачных игр.

– Я полагала, они идентичны нашим привычкам. Видимо, это не вся информация, – совершенно растерялась я. – Кроме того, я полагала, именно вы будете настаивать на фиктивности нашего брака. Разве нет?

– Я кое-что объясню вам, и вы поймете, что это просто невозможно. – Он опять недовольно скривился. – Мы во многом, почти во всем, ориентируемся на запахи. Все эмоции, все ощущения и состояния имеют свой запах: гнев, обида, радость, болезнь. Супруги в нашем представлении должны пахнуть друг другом: это один из основных признаков того, что брак, во-первых, заключен, а во-вторых, успешен. Если этого не будет, мой же собственный народ посчитает все это обманом. Сейчас слишком многие считают этот мир слабостью, чтобы я мог позволить себе дать им подобный козырь. Это понятно? – Руамар уставился на меня, я машинально кивнула. Что уж тут непонятного! – Отлично, дальше. По этой же причине не будет никаких измен, даже намека на них. Я могу рассчитывать на вашу разумность в этом вопросе? – Еще один пристальный взгляд, и снова я ограничилась кивком.

Как легко с ним разговаривать, просто генерал Звейн, раздающий приказы. Лишний раз откроешь варежку не вовремя – выговор с занесением.

От этого сравнения мне стало весело. Ох, представляю я свою грядущую «семейную» жизнь!

Император пару секунд молчал, разглядывая меня сквозь подозрительный прищур – настроение учуял, что ли? Правда, замечания опять не сделал, только тихонько хмыкнул себе под нос. Хотя, может быть, мне просто послышалось.

– Теперь о физиологии. От природы мы весьма агрессивны. «Мы» – это половозрелые мужчины вида, все без исключения. И, разумеется, чем ближе конкретный индивид к зверю, тем эта черта сильнее выделяется. Наш Первопредок – хищник-одиночка, не терпящий конкуренции на своей территории, и эту черту мы унаследовали полностью. Есть два способа контролировать свое настроение. Дальше догадаетесь?

– А что тут гадать? – Я пожала плечами, с некоторым недоумением наблюдая за мужчиной. Он вел себя странно: прикрыв глаза, перегнулся через подлокотник кресла в мою сторону, явно принюхиваясь. – Секс и мордобой. Не так уж сильно мы отличаемся, просто у нашего вида эти черты выражены гораздо слабее. Я поняла, к чему вы клоните. Если вы начнете избивать своих подданных, они этого не оценят, и, учитывая невозможность измены, вариант остается только один. Если вас все устраивает, то… ваше величество, с вами все в порядке? – не выдержала наконец я. Потому что он не то заснул, не то впал в какой-то транс: дыхание глубокое и частое, ноздри нервно подрагивают, как будто норовя принять звериные черты, а сжимающая подлокотник рука и вовсе замерла на полпути между ладонью и лапой, запустив когти в обивку.