Слово Говорящего - [37]

Кагэро пошел по тоннелю. Коридор расходился в стороны и продолжался вперед, там сверкала новая комната. Кагэро пока не заметил каких бы то ни было источников света, похоже, свет просто блуждал здесь, замкнутый в бесконечный зеркальный лабиринт. Свет просто плавал в воздухе. Кагэро стало жутко от вида сотен своих отражений, которые были повсюду. На него смотрели люди с его лицом и одеждой, но смотрели чужими глазами. И у каждого выражение глаз было свое.

В пятой или шестой комнате, когда Кагэро уже начал думать, что лабиринт — просто кольцо комнат и переходов между ними, к этим отражениям примешалось еще одно. Удивлению Кагэро не было границ. Стоящий перед ним воин имел два меча, его темя было выбрито, а волосы зачесаны назад. То есть, воин был самураем.

Самурай не выглядел удивленным. Он будто ждал Кагэро. Его приветствие было не очень долгим, но витиеватым.

— Здравствуй, самурай, — брякнул в ответ Кагэро; не выносил он с некоторых пор обычай выражаться цветасто и сложно, если можно сказать все одним-двумя словами. По лицу воина пробежала тень.

— Можешь обращаться и разговаривать со мной так просто, как только можешь, — добавил Кагэро. И еще он взялся за рукоять меча. — Я не терплю словесной шелухи.

— Мой господин предупреждал меня о том, что ты — очень странный человек, — кивнул самурай. — И еще он сказал мне, что ты очень опасный противник. Я даже не буду просить тебя назвать свое имя, но и не назову своего, ведь ты не самурай.

Кагэро не понял, спрашивает ли воин или утверждает. Вопросительных интонаций в его голосе была ровно половина.

— А о чем еще тебя предупредил твой господин?

Видно, самураю было тяжело говорить просто, потому что он постоянно сбивался и уклонялся от прямого ответа.

— О том, что мне, скорее всего, придется умереть. Но я умру спокойно лишь в том случае, если заберу тебя с собой.

— Понимаю, победа любой ценой… И кто же твой господин?

Самурай несколько секунд жевал губами и смотрел на Кагэро.

— Император Госага, — выдавил он наконец.

Кагэро обдало жаром. Неужели это правда?

Значит, в его душе есть место только для одного, так получается? Когда Кагэро ушел, Госага вернулся в этот мир… Кагэро ведь отказался… Нет! Не отказывался!

В нем заговорила обида и чувство утраченного могущества. Он вовсе не хотел… Вот как оно, узнавать себя. Пока был в шкуре императора, все думал о свободе. Получил свободу — потерял власть. Все в природе стремится к равновесию…

Ну конечно, он не так уж долго пробыл в чужом теле, а собственное лицо уже казалось чужим. Да, это прежний Кагэро. Прежний… с одной ногой короче другой и кривой спиной. И шрамом поперек лба, которого он раньше не замечал.

И вот тут-то Кагэро вздохнул с облегчением.

Кажется, Говорящий оставил его в покое. Но внезапная эйфория тут же отхлынула. Кого же еще, как не себя, он может увидеть в зеркале своей души. Ему самой судьбой предназначено быть кривобоким, он от природы неправильный.

Самурай ждал. Он пока не обнажал меча, но видно было, что ему очень хочется поскорее покончить с этим делом.

— Прямо здесь? — спросил Кагэро, убежденный, что его поймут правильно.

Самурай кивнул.

— Здесь. Господин сказал, что выйду я отсюда только с твоей головой и твоим сердцем в мешке.

Он указал на мешок, лежащий за его спиной. И Кагэро вспомнил лицо Камари, которая своими руками достала сердце Дакуана из мешка.

— Так и сказал? — рассеянно переспросил Кагэро. Самурай утвердительно кивнул. — Ну что ж, нет смысла откладывать то, чего все равно не миновать.

Если честно, эти слова были для Кагэро из числа тех, которые хорошо говорить применительно к другим. А когда это касается тебя… Страх все равно берет свое.

Кагэро и не заметил, как меч оказался в руке самурая. «С таким противником мои шансы… более чем незначительны», — подумал он запоздало: мечи уже скрестились, родили несколько искр. Кагэро поразился, откуда у него в руках такая сила — удар самурая был совсем не слабым. Во всяком случае, если бы клинку встретилось на пути бревно, сталь ушла бы, наверное, на пол-ладони в древесину. И нанес он его так, без особого усилия. Значит, не в полную силу дерется воин, не в полную…

Узкого тонкого клинка Кагэро почти не видел — он мелькал с такой скоростью, что превращался в полупрозрачный веер. Кагэро лишь неумело размахивал мечом да медленно отступал назад. И ждал, когда же наконец наткнется спиной на стену…

Усталость сделала руки непослушными. В нескольких местах ткань одежды Кагэро была рассечена, а под ней краснели кровью раны. Впрочем, как ни странно, и Кагэро удалось ранить самурая. Один раз очень удачно — резануть кончиком клинка по груди. Самурай тогда побледнел и на секунду застыл, что дало Кагэро возможность отскочить далеко — так далеко, как позволяли размеры зеркальной комнаты — в сторону. Потом он понял, что совершил непоправимую глупость, упустил, возможно, единственную возможность победить. Присел бы, выставил меч перед собой, подался бы вперед — клинок вошел бы между ребер самурая. Так нет же, проклятый страх!

Несколько раз мечи ударялись о стены — и тогда на пол сыпался целый сноп искр, а на том месте, где сталь соприкоснулась с зеркалом, еще некоторое время мерцала голубая линия. В эти минуты сердце Кагэро сжималось в тугой комок — по своей душе бил.