Слово Говорящего - [3]
Кагэро знал, кого полюбила дочь Дзакуро, с кем провела два дня и две ночи. Она совершила преступление, убежав из дому да еще ради врага, сына врага и внука врага. Как жители этих двух селений до сих пор не перебили друг друга? Должно быть, просто нравится эта вражда, нравится выплескивать свою злобу на противоположный берег реки. Реки. И нравится ломать друг другу бока дубинами и топорами.
Во всех домах уже спали, только в одном еще горела лучина. Кагэро видел желтоватый прямоугольник открытой двери. Жаль, рассмотреть, что делается внутри, мешает плотная занавеска. Слышны только голоса — обрывки фраз да восклицания. Дакуан явно не один. Возможно, он живет с матерью, потому что второй голос — женский, но принадлежит он немолодой женщине. Кагэро думал, как будет лучше осуществить задуманное. Он завернул кодати в кусок плотной ткани, заблаговременно пришитый широкими стежками к штанам, и засунул сверток за пояс. Не совсем прилично войти в дом вот так, но входить туда как гость он не собирался. Вначале не собирался.
Сделав несколько глубоких вздохов, Кагэро уверенно пересек улицу и постучал в стену рядом с дверным проемом.
— Хозяева, примите на ночь бродягу?
Кагэро просил один день и одну ночь, и срок этот иссяк.
Снова горел костер посреди круглой площадки, покрытой слоем утрамбованной, твердой как камень глины. Дзюбэй пришел на собрание со страхом в сердце. Ночь решений. Ночь, в которую все изменится — возможно, к лучшему, но скорее, что к худшему. Дзюбэй, впрочем, едва увидел людей и ухающий огонь, бояться перестал. Страх перешел в чувство обреченности.
— Добрый вечер, Дзюбэй-сан!
Он кивал на все стороны. Потом уже, заняв свое место, оглядел присутствующих.
— А где Кагэро… кун?
— Приходил. Сказал, что ему нужно немного времени — приготовиться.
Дзюбэй сел — у него подкосились ноги. О великая Аматэрасу, неужели ты допустишь бесчинство?.. Неужели допустишь? Он отодвинулся подальше от костра, чтобы оранжевый свет не выдал его. Дзюбэй не желал, чтобы люди заметили на его лице беспокойство.
— Кагэро… Кагэро…
Он вскинул голову и увидел того, кто, возможно, сейчас же разрушит его жизнь. Дзюбэй встал, а пламя костра, как назло, взметнулось высоко вверх. Старик зашипел на того, кто не вовремя подбросил хвороста.
— Ну, здравствуй, Кагэро-кун, — медленно выговорил Дзюбэй. — Какую весть ты принес нам?
— Я выполнил обещание. Вели привести дочь Дзакуро, чтобы все смогли увидеть: я не причинил ей никакого вреда.
Дзюбэй согласно кивнул головой, и вскоре Камари вступила в дрожащий круг света.
— Причинил ли тебе этот человек, — Дзюбэй указал на Кагэро, — боль? Прикасался ли он к тебе хотя бы взглядом в последние день и ночь?
Камари удивленно оглядела обнаженного до пояса Кагэро с грязным мешком из самой грубой ткани в руке.
— Нет, Дзюбэй-сан, я даже не видела его.
Она снова посмотрела на Кагэро, как, впрочем, и все присутствующие. Тот улыбнулся и тихо повторил:
— Я выполнил свое обещание, Дзюбэй-сан, придумал достойное наказание для согрешившей с врагом, не причинив ей ни малейшей боли.
И повернулся к Камари.
— Возьми, — он протянул ей мешок. Та взяла обеими руками и замерла. Даже в неверном свете костра было видно, как бледно ее лицо.
— Открой же, — Кагэро кивнул на собранную в пучок горловину мешка.
Камари взялась за мешок одной рукой так, чтобы горловина открылась.
— Не вижу, — сказала она. — В мешке лишь чернота.
— Засунь руку и вытащи то, что там лежит.
Камари запустила руку в мешок, но тут ее лицо стало даже не белым, а голубым. Дзюбэю показалось, что глаза Камари сейчас выкатятся из орбит. А Кагэро стоял, глядя на нее. Смотрел совершенно спокойно, со скучающим лицом, будто говорил: «Скорее бы покончить с этим, домой хочу».
Когда рука Камари показалась из мешка, Дзюбэй увидел, что между пальцев торчит что-то черное и блестящее. Камари опустила взгляд. Губы ее раскрылись, но из горла вылетело только сдавленное хрипение. Она разжала пальцы, и мешок вместе с содержимым, глухо стукнув, упал на глиняную площадку.
Она так и осталась стоять и смотреть прямо перед собой. Дзюбэй испугался, заозирался по сторонам, но не встретил ни одного взгляда, направленного на него.
Мешок схватил с земли Кагэро. Сам сунул туда руку и быстро вытащил. На ладони у него лежал большой темно-красный ком.
— На, держи, шлюха, — он бросил ком Камари, и та невольно поймала. — Теперь сердце твоего возлюбленного всегда будет с тобой. А это, — он снова сунул руку в мешок и снова вытащил, — нет, это я тебе не отдам!
Он поднял над головой страшный предмет — то была отрезанная голова человека. Нет, не отрезанная — отрубленная, и не одним ударом, а несколькими.
— Дакуан! — выдохнул невесть откуда взявшийся Дзакуро.
— Да, Дзакуро-сан, это он, Дакуан. Враг, с которым ваша дочь…
— Не-ет!!! — завопила Камари. Она выронила уродливый иссиня-багровый ком и схватилась руками за лицо. Вслед за пальцами тянулись черно-красные следы. — Не-ет!!!
Она захлебнулась криком, повалилась на землю и затихла. Кагэро безразлично пожал плечами.
— Я выполнил свое обещание, Дзюбэй-сан. — Он бросил голову в костер, и пламя, чавкнув, приняло жертву. — Я все сделал, как было обговорено.
