Слово - [162]
— А вот! Ей наука — мне гулянка… Она, вишь, у меня при академии работает, а я — при ней. Думаешь, она диссертации пишет? Я! Я пишу, она относит.
— Так-так, — сказал Власов и отмахнулся от мух. — Из академии… Так я твою бабу знаю! Была она, из академии, говорит…
— Врешь ты все. — Иван плюнул на пол, растер ногой. — У тебя книг нету. А если нету, чего она к тебе попрется?
— Как это — нету! — возмутился Пимен и сощурился. — Книги у меня есть! У меня столь книг — ни у кого столько нету. Во как! Это я твоей бабе сказал — нету. Какая-то она пугливая…
— Так это я ее попугиваю, потому и пугливая! — сказал Иван с удовольствием. — Бурундук — птичка!
Пимен задумался, уперевшись в столешницу. В той же задумчивости налил себе водки, выпил, съел кусок колбасы.
— Ох, и гады же вы все, — хмуро сказал он. — Сволочи, одно слово.
— Это кто? Мы с бабой? — взъярился Иван.
— И вы с бабой, и другие! — рубанул Пимен. — Вы деньги за эти книги лопатой гребете, а меня за дурака держите? За Ваньку с водокачки? Хрен вот вам! Ишь, хозяева нашлись! У этих книг хозяин — я! Ездят тут, чемоданами возят туда-сюда, а мне сунут десятку, и береги их тут сиди… Вы на «Победах» катаетесь, на Черном море дома строите, а я сиди в Еганове в этой избе? Меня пускай мухи из Средней Азии жрут? Эх, какие вы ушлые.
— Ты чего на меня прешь? — возмутился Иван. — У меня на Черном море дома нет, и с чемоданом я к тебе не ездил.
— Все вы одинаковые! — отмахнулся Пимен и хватил залпом полстакана водки. — У тебя нет, у Леонтия есть. Он мне, курва, десятку дал, когда вот приходил. «Вот тебе, Пимен Аверьяныч, купи колбаски с чесночком…» Мне с его десяткой раз в магазин сходить! «Я тебя потом к себе жить возьму, в Черном море купаться будешь…» Возьмет, как же! Я ему здесь нужен, этих его мужиков в галстуках привечать да чемоданы им укладывать. Потом смотается, и ищи его!
— Ну их, Пимен Аверьяныч, — поморщился Иван. — Пускай ездят, это ихнее дело. Давай глотнем да пойдем. А то баба моя искать начнет. А баба у меня крутая, не хуже вашего прокурора.
— Как это — ихнее дело? Я себе пенсию заработать не могу, а вы живете как сыр в масле? — окончательно разошелся Власов. — Я ему, гаду ползучему, материны книги отдал! А он мне за них тридцатку сунул!.. Материны! — Пимен всхлипнул. — Набавь, говорю, хоть двадцатку еще. А он — ты что? И так триста рублей старыми дал! А книги дешевые, старые, рухлядь, говорит…
— Кончай реветь. — Иван приобнял Власова, стукнул кулаком в плечо. — Ты же мужик, бороду носишь… Давай лучше споем, а! Ты на гармони, а я петь буду? Давай!..
«Из-за о-острова-а на стре-ежень, на просто-ор крутой волны-ы…».
В этот момент за спиной громко хлопнула входная дверь. Иван пьяно обернулся. На пороге стояла Анна…
— Та-ак, — пропела она. — Вот ты куда забурился, алкоголик несчастный! Жрете с утра сидите?
Иван крепче обнял Пимена; тот, в свою очередь, тоже придвинулся к нему.
— Пошла вон! — Иван стукнул по столу. — На свои пьем! Не мешай, баба!
— На свои! — подтвердил Пимен и тоже стукнул по столу.
— Это тебе коньячки подавай! Это тебе с простым человеком муторно пить! — разглагольствовал Иван. — Это для тебя изба вонючая, а для меня — нет! Для меня не позор выпить с хорошим человеком. Верно, Пимен?
Пимен отстранил Ивана, привстал:
— Тебе чего, академия, надо? Чего ты на мужика орешь? Он мужик тебе или не мужик?
— Кто за тебя диссертации пишет? Кто? — нападал Иван. — Я! Я пишу, значит, помалкивай.
— Ванечка, ну пойдем отсюда, — взмолилась Анна, враз подобрев. — У Пимена Аверьяныча все равно книг нету, пойдем. Я в другом месте нашла, там и купим.
— Эт-та как же у меня книг нету? — возмутился Пимен. — Есть! Айда! Айда покажу — глаза вывалятся! Я хозяин!
Он схватил Анну за рукав платья, потащил на улицу.
— Не хватайся. — Анна вырвала руку. — Свою жену хватай! Я к такому обращению не привыкла!
— Конечно, ты под ручку привыкла! — ядовито сказал Власов. — На вас только мантуль… Давай, под ручку возьму… Иван? Я твою бабу под ручку возьму!
— Бери! — разрешил Иван. — Пускай возьмет тебя под ручку! Бурундук-птичка!
Пимен взял Анну под руку и повел. Только не в кладовку, а к погребу. Вернее, там, где был погреб, лежала куча прошлогодней ботвы, доски и прочий мусор. Власов отыскал вилы, освободил люк и полез в погреб. Анна последовала за ним. Иван же, выйдя на улицу, прилег рядом с погребом и моментально заснул.
В погребе Пимен снял с кадки крышку, показал пальцем.
— Это что, по-твоему, капуста? А здесь? — Он снял крышку с другой кадки. — Колба моченая?
— Книги, — сказала Анна. — Вижу… Они же не твои, Пимен Аверьяныч!
— Мои! — отрезал Власов. — Что на моей усадьбе — всё мое! Сколь дашь за все? Тут их семьдесят две штуки! По десятке за каждую дашь? Семьсот двадцать новыми, а?
— Если с кадками, то дам, — не сразу согласилась Анна. — Кадки тоже пригодятся.
— С кадками? — задумался Пимен. — Ладно, я все равно капусту не солю… Давай деньги! Чистоганом!
— Леонтий потом тебе голову оторвет же, — сказала Анна, вынимая деньги.
— Хрен вот Леонтию! — Пимен погрозил кулаком. — Я его зажму — не пикнет! Всё на чужом хребту в рай норовит!..
Десятый век. Древняя Русь накануне исторического выбора: хранить верность языческим богам или принять христианство. В центре остросюжетного повествования судьба великого князя Святослава, своими победами над хазарами, греками и печенегами прославившего и приумножившего Русскую землю.
На стыке двух миров, на границе Запада и Востока высится горный хребет. Имя ему - Урал, что значит «Стоящий у солнца». Гуляет по Уралу Данила-мастер, ждет суженую, которая вырастет и придет в условленный день к заповедному камню, отмеченному знаком жизни. Сказка? Нет, не похоже. У профессора Русинова есть вопросы к Даниле-мастеру. И к Хозяйке Медной горы. С ними хотели бы пообщаться и серьезные шведские бизнесмены, и российские спецслужбы, и отставные кагэбэшники - все, кому хоть что-то известно о проектах расформированного сверхсекретного Института кладоискателей.