Словно распустившийся цветок - [27]

За ужином меня посадили напротив адмирала, между мистером Стенсбери и мистером Хопкинсом-Уайтом.

Должна признаться, что поначалу я уделяла куда больше внимания еде, чем своим соседям по столу. Такого хлеба я еще в жизни не пробовала, поскольку миссис Харви не готовила ничего подобного. Мне даже не нужно было макать его в чай, чтобы откусить кусочек. Нам подали устриц, есть которых я не стала, и прозрачный суп, которому я воздала должное. За ним последовала какая-то отварная рыба, тушеные артишоки и рулет из свинины, который был ни сухим, ни жестким. Этого оказалось достаточно, чтобы я спросила себя, почему мы с отцом должны питаться, как матросы, терпящие бедствие, тогда как другие люди вкушают поистине королевские блюда.

Пока я ела, мистер Хопкинс-Уайт беспрестанно надоедал мне извинениями по поводу состояния своих коллекций, тогда как мистер Стенсбери пытался убедить меня в достоинствах того, что он называл «коряжником»[32].

И только когда подали сыр, я смогла уделить время поддержанию беседы. Откровенно говоря, я не очень люблю сыр.

– Когда вы говорите «коряжник», мистер Стенсбери, что вы имеете в виду?

– Наконец-то! Первые проблески интереса к моей затее. – Мне понравилась его улыбка, показавшаяся вполне искренней. – Но должен заранее предупредить вас, мисс Уитерсби, что все остальное население графства полагает ее несусветной глупостью.

– Мне известно, что значит пренебрежительное отношение к делу всей вашей жизни. Или неприкрытый скептицизм, когда в лучшем случае его полагают забавным хобби и не более того. – Или же вообще не обращают на него внимания.

– Я вижу, вы действительно понимаете меня. – Мистер Стенсбери открыто и прямо взглянул на меня своими зеленовато-карими глазами. У него были темные волосы, и он зачесывал их назад, открывая треугольный выступ на лбу. Над чертами его лица поработала уверенная и твердая рука, оставив после себя упрямый подбородок и широкий лоб. Было нечто такое в его внешности, что напомнило мне настырный сорняк, нахально вторгшийся в цветочный сад и пытающийся отвоевать себе место среди других растений. Выглядел он довольно безобидно, да и, скорее всего, был таковым на самом деле, но почему-то казался здесь чужим и лишним.

– Отвечая на ваш вопрос, – сказал он, – замечу, что коряжник – всего-навсего коллекция коряг.

– Коряг. Как…

– Или пней.

– Получается, вы взяли небольшой участок леса и срубили все деревья? Вы это имеете в виду?

Его рокочущий смех раскатился над столом, отчего мне вдруг тоже захотелось понять, что же такого смешного я сказала.

– Ради Бога, мисс Уитерсби, простите мне мой смех. Кто угодно может подтвердить вам, что я – не самый воспитанный человек на свете. Я просто распорядился привезти древесные пни и посадить их спиленной частью вниз в одном из моих садов.

– Корнями… наружу?

– Совершенно верно.

– Следовательно, у вас получился сад древесных корней?

– Вот именно.

– Никогда не слышала ни о чем подобном.

* * *

Адмирал отвез меня домой и проводил до дверей. Но, когда я пожелала ему покойной ночи, вместо того чтобы вернуться к своему экипажу, он вошел в дом вслед за мной.

Хотя отец уже давно должен был лечь спать – по крайней мере, я на это надеялась, – мистер Тримбл по-прежнему горбился за моим столом, трудясь над чем-то. При нашем появлении он отложил работу и встал.

Адмирал кивнул ему в знак приветствия, после чего несколько долгих минут расхаживал взад и вперед перед камином.

– Не знаю, как выразить это деликатно, Шарлотта, – заговорил он наконец, – поэтому я прямо перейду к делу и выскажу все, что думаю.

– Прошу вас.

– Миссис Биквит осведомилась у меня, прибыли ли уже твои сундуки или нет.

– Мои сундуки? Мы живем здесь уже четыре года. Разумеется, они уже давно прибыли!

– Она вовсе не это имела в виду. Она хотела сказать… В общем, я думаю… То есть… Одним словом… ты должна навестить портниху.

– Зачем?

Мистер Тримбл откашлялся, напоминая о своем присутствии.

Адмирал перевел взгляд на него.

Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять – мой дядя ждет, чтобы его представили.

– Адмирал Уильямс, это – мистер Тримбл, корреспондент из Новой Зеландии, который приехал оттуда, чтобы поработать с моим отцом. Вы могли запомнить его, потому что встречались с ним перед нашим отъездом на званый ужин. Он говорил о нижних юбках и… прочем.

Мистер Тримбл шагнул вперед, протягивая руку:

– Адмирал Уильямс? – Эти слова он произнес с благоговейным трепетом.

Мой дядя кивнул:

– Флот Ее Величества.

– Вы оказываете мне честь, адмирал. Хотя я наверняка далеко не первый, но тем не менее прошу вас принять мои поздравления по поводу того, что вы вновь открыли Китай для торговли.

Мой дядя окинул мистера Тримбла внимательным взглядом с головы до ног, после чего кивнул:

– Принято к сведению.

– Прошу простить меня за то, что вмешиваюсь в ваш разговор с мисс Уитерсби, но могу я высказать свои соображения?

– Если полагаете их имеющими касательство к предмету нашего обсуждения.

Мистер Тримбл вновь заговорил, обращаясь уже ко мне:

– Вам недостает соответствующего облачения, в котором вы могли бы подыскать себе супруга, мисс Уитерсби.