Словенская новелла XX века в переводах Майи Рыжовой - [3]
— Нам нельзя так долго задерживаться, — пояснил он.
Едва мы снова вышли на дорогу, как село скрылось в листве деревьев, из него не доносилось ни звука, не лаяли даже собаки; казалось, село вымерло, и над ним, словно над могилой, ярко светился крест — это чуть высовывалась верхушка низенькой колокольни.
Теперь мы круто спускались вниз. Дорога была широкая, сплошь разъезженная, вся в жидкой грязи, так что во время ходьбы брызги летели даже на рубашку. Здесь гоняли на водопой скотину. Внизу, под обрывом, в глухом сумрачном месте была небольшая ложбинка, наполненная желтой водой. Дорога вела нас мимо нее в продолговатую неширокую долину, похожую на овальное корыто.
Долина эта была вся в зелени — красивая, спокойная, будто праздничная. По другую сторону на скалистых склонах светились на солнце две или три маленькие белые деревеньки, они глядели на нас приветливо, словно горлицы. А внизу по долине протекала неширокая речушка, с тихим журчанием она скрывалась в зарослях ивняка. И дорога здесь была хорошая, ровная, усыпанная мелким белым песком. У дороги в долине стояла новая часовенка Матери Божией, и мы преклонили перед ней колена. Вокруг веяло таким радушием, что на душе у каждого из нас стало легко и светло, словно сам Бог глянул на нас с высоты…
В этой долине нам выпала удача. Люди здесь были подобны солнечным зеленым лугам, белым деревенькам и новой часовенке у дороги. Они нас не гнали от своих порогов, и мешки наши быстро наполнялись. В просторных сенях одного из домов нас усадили за стол, мы ели пшеничный хлеб, запивая его холодным сладким грушевым сидром. Перед нами стояла дородная крестьянка и обо всем нас расспрашивала.
Не знаю, существует ли еще на свете эта долина; чудится мне, будто ее уже нет…
И снова мы были в пути, долина далеко внизу; вот еще одно дерево, один поворот, и она полностью скрылась из вида. Перед нами простиралась совсем пустынная местность. Тогда второй раз во время нашего странствия мы остановились и вопросительно переглянулись. Но все же пошли дальше, будто кто-то тянул нас за рукав.
Мы прошли еще совсем немного, когда заметили, что небо над нами больше не было ясным, как прежде. Облака уже так не спешили — усталые и ленивые, они еле ползли все в одну сторону, к северу. Тучи протягивали друг другу руки и сливались воедино, голубые просветы на небе исчезали, словно там, наверху, кто-то запирал светлые окна.
— Будет дождь! — проронил Тоне.
Ни Лойзе, ни я ему не ответили. Бог весть, что творилось тогда в моей душе, но я ощущал, что Лойзе разделяет мои чувства и мысли.
«Куда угодно, только вперед! — думал Лойзе. — Даже если польет дождь!»
Ханца шла позади всех, она немного ссутулилась и уже тяжело дышала, но мы не обращали на нее внимания.
Мы попали в неведомый край, несказанно печальный, какого я еще никогда не видывал. Холмы поросли чахлым кустарником и низкими деревьями; ветер почти утих, так что все было неподвижно, только вдали, на самом высоком холме неторопливо и равномерно шевелилось что-то высокое, словно там стояла сама смерть, размахивая своей косой. Между холмами глубоко врезались в землю узкие овраги, в них по белым камням струилась желтая дождевая вода.
Дороги почти не было, мы шли по грязным тропинкам или вдоль колеи, а иногда шагали напрямик через холмы, по крутым склонам, так что приходилось даже карабкаться на четвереньках. И нигде не было видно ни одного дома, не было слышно ни звука — бесконечным был этот край, пустынный и однообразный.
— А мы не заблудились? — спросила Ханца. На лице ее выступил пот, губы искривились, словно она собиралась заплакать.
Мы стояли на высоком гребне холма, откуда было видно далеко вокруг.
— Ну почему заблудились? Вон церковь Трех Святых, — утешал Тоне Ханцу и самого себя. Мы посмотрели в ту сторону — вдали, высоко, там, где начиналось серое небо, виднелась белая точка.
— А теперь, ребята, скоро будет холм, вот где нас ждет удача! Там всего три дома, а вокруг лес из одних фруктовых деревьев. В долине и на склонах сплошные яблони — как сосны и буки в нашем лесу.
У Лойзе заблестели глаза, у меня стало легче на сердце, а Ханца ускорила шаг. Яблони вместо сосен и буков! Да что там яблоки! В мешках у нас набралось их немало. Но тут было что-то иное, лучшее — сладость надежды… Не обязательно, чтобы там были яблоки, пусть будет что угодно…
Почти всю дорогу, с самого утра, мы шли молча.
Тоне, дома постоянно голодный, думал о кукурузных лепешках, о яблоках, о сладком грушевом сидре; и у Ханцы были подобные мысли, родные постоянно били ее, она весь день нянчила маленького ребенка и никогда не наедалась досыта; девочка мечтала о белом хлебе, о ярком пестром платке, может, даже о серебряных сережках; поэтому глаза ее были такими странными, словно она смотрела и ничего не видела. Оба они — брат и сестра — направлялись в удивительные края, где стояли дома из пряников с крышами из белого сахара. Оба шли и молчали.
И Лойзе мечтал. Его мечты еще больше напоминали чудесную многоцветную сказку — насколько прекрасную, настолько и невероятную. Он никогда не ел господской пищи, но, скорее всего, и не стремился к этому; лицо его было бледным, болезненным, а глаза горели, как пламя. Думаю, потому он плохо и кончил, что был таким…
Книга представляет сто лет из истории словенской «малой» прозы от 1910 до 2009 года; одновременно — более полувека развития отечественной словенистической школы перевода. 18 словенских писателей и 16 российских переводчиков — зримо и талантливо явленная в текстах общность мировоззрений и художественных пристрастий.
Опубликованы в журнале "Иностранная литература" № 5, 1976Из рубрики "Авторы этого номера"...Публикуемые рассказы взяты из собрания сочинений писателя (Zbrani spisi, Ljubljana, тома: IV— 1926 г., XVIII— 1935 г.).
Этот сборник расскажет вам о жизни ребят в довоенной Югославии, об их борьбе с жизненными трудностями, требующими от человека находчивости, мужества и решимости.Вы узнаете о том, как ребята помогали своим отцам и братьям в борьбе за национальную независимость (об этом прекрасно рассказывает в своей повести «Черные братья» выдающийся словенский писатель Франце Бевк), активно участвовали в забастовках и стачках (об этом вы сможете прочесть в повести Д. Маловича), об их дружбе, бескорыстном стремлении к добру и справедливости — этими чувствами руководствуется мальчик Перо, герой повести крупнейшего детского писателя Хорватии Мато Ловрака, создающий в селе свой отряд.
Из богатого наследия видного словенского писателя-реалиста Франце Бевка (1890—1970), основные темы творчества которого — историческое прошлое словенцев, подвергшихся национальному порабощению, расслоение крестьянства, борьба с фашизмом, в книгу вошли повести и рассказы разных лет.
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Роман «Левитан» посвящен тому периоду жизни писателя, что он провел в тюрьмах социалистической Югославии. Сюжет основывается на реальных событиях, но весь материал пропущен через призму творческого исследования мира автором. Автобиографический роман Зупана выполняет особые функции исторического свидетельства и общественного исследования. Главный герой, Якоб Левитан, каждый день вынужден был сдавать экзамены на стойкость, веру в себя, честь. Итогом учебы в «тюремных университетах» стало полное внутреннее освобождение героя, познавшего подлинную свободу духа.
Славко Прегл известен детско-подростково-юношеской Словении как человек, все про нее знающий и пользующийся в этой самой трудной читательской аудитории полным и безоговорочным доверием. Доверие это взаимно. Веселые и озабоченные, умные и лопухи, отважные и трусоватые — они в глазах Прегла бесспорно талантливы. За всеми их шуточками, приколами, шалостями и глупостями — такие замечательные свойства как моральные устои и нравственные принципы. При этом, любимые «гении» Прегла — всегда живые. Оттого все перипетии романа трогают, волнуют, захватывают…
«Легко» — роман-диптих, раскрывающий истории двух абсолютно непохожих молодых особ, которых объединяет лишь имя (взятое из словенской литературной классики) и неумение, или нежелание, приспосабливаться, они не похожи на окружающих, а потому не могут быть приняты обществом; в обеих частях романа сложные обстоятельства приводят к кровавым последствиям. Триллер обыденности, вскрывающий опасности, подстерегающие любого, даже самого благополучного члена современного европейского общества, сопровождается болтовней в чате.
Словения. Вторая мировая война. До и после. Увидено и воссоздано сквозь призму судьбы Вероники Зарник, живущей поперек общепризнанных правил и канонов. Пять глав романа — это пять «версий» ее судьбы, принадлежащих разным людям. Мозаика? Хаос? Или — жесткий, вызывающе несентиментальный взгляд автора на историю, не имеющую срока давности? Жизнь и смерть героини романа становится частью жизни каждого из пятерых рассказчиков до конца их дней. Нечто похожее происходит и с читателями.