Слоны могут играть в футбол - [16]

Утром он открыл глаза, не проспав ни секунды. Откуда-то пришла бодрость, и все, что произошло, произошло для него сегодня.

Впрочем, было очевидно, что бодрость долго не продержится, а впереди маячило совещание, так что имело смысл закинуть в себя хорошую порцию кофе. Турка, если наполнить ее до второй ризочки, а плиту установить на «четыре», закипала за три минуты. За две из них он сделал разминку, потом встал в планку. Мышцы напряглись, даже пот выступил на лбу. На сорок шестой секунде позвонила мама по скайпу. Он снял турку с плиты раньше положенного, налил себе недоваренный кофе.

— Мама!

— Саша! — закричала мама отцу. — Дима ответил!

— Иду! — раздалось издалека. Застучали тяжелые папины шаги.

Состоялся следующий разговор.

— Ну, как съездил?

— Хорошо.

— Друзей встретил или времени не было?

— Да нет, все хорошо.

— Ой, как хорошо.

— Да…

— Что ты сказал?

— Я сказал: «Да».

— А… Хорошо.

— Хорошо.

— Сейчас на работу пойдешь, наверное?

— Да.

— Хорошо… Ты тут?

— Да, мамочка.

— Ну, мы тебя, наверное, отвлекаем?

— Нет, конечно!

Он никогда раньше не обращал внимания, а тут вдруг подумал, что нужно следить за своей речью. Это же папа и мама позвонили, а он толком ничего не сказал, все время повторял свои «хорошо» и «да». Что — «хорошо»? Что — «да»? И мама стала вторить за ним, она всегда подстраивалась. Если бы он стал говорить: «плохо» и «нет» — тоже стала бы вздыхать и повторять.

Можно было сделать такую инсталляцию в музее современного искусства: посадить манекен сына в комнате, напротив — родителей, а между ними выложить стену из кирпичей, на каждом из которых написано «да» и «хорошо». Что за чушь лезет в голову? Мама продолжала говорить, но он не видел ее лица, потому что они вечно неправильно наклоняли крышку компьютера, и камера зарезала головы. Всегда было видно только от стола до шеи: крупной вязки мамин жилет и застегнутую на все пуговицы рубашку папы. И он совершенно забыл про унитаз. Сейчас ехать на работу, опять день пропадет. Кивая и улыбаясь, чтобы не вызвать подозрений, он сменил окно, и на экране возник интернет-магазин сантехники.

— Соскучились, — сказала мама.

— Да-а… — сказал Дмитрий.

Унитазы выстроились в очередь по цене, он сразу промотал самые примитивные, дурацкие.

— Может, у тебя будет время вырваться?

— Да-а…

Слишком далеко промотал. Дальше шли какие-то космические с космическими ценами, это было лишено смысла. В унитазе важен функционал: чтобы хорошо работал механизм, ну и, конечно, — нейтральный дизайн, чтобы сочетался с раковиной любой коллекции. А нюансы цвета через неделю он перестанет замечать. Да… Хорошо…

— Скажи, когда время будет нормально поговорить.

— Конечно, мамочка.

Хорошо, что никто со стороны не видит, это правда было ужасно — вот так разговаривать, смотреть на унитазы, озвученные родителями. Дорогой японский звучал низким папиным голосом, элегантный французский — нежным маминым. Но что делать, если мало времени?

— Конечно, мамочка.

Про белое… Да, это проблема, прав был консультант. Может, в целом все быть нормальным, но если цвет у одного белее, а у другого более кремовый… Как тут поступить? С собой раковину в магазин не потащишь, а на мониторе тоже непонятно.

Первая чашка кофе не взбодрила, нужно было выпить еще. Он заскочил в бар «кофе с собой» прямо около дороги. Угрюмый парень-бармен никак не сочетался с позитивным оформлением помещения. Модные картонные стаканчики, пакетики сахара в эмалированной кружке, подушечки на лавках и книжечки на полках — все призывало радоваться жизни и чувствовать себя, как в центре Европы. Казалось, за окном должны ездить на велосипедах, говорить по-английски или по-голландски. Но за окном замер на светофоре немытый камаз, а внутри еще не проснувшийся парень не очень дружелюбно наливал эспрессо.

«Грустно? Поболтай со мной» было написано у него на футболке.

— А можно еще кипятка отдельно миллилитров двадцать-тридцать, — попросил Дмитрий, когда эспрессо был готов.

Парень отвернулся, нажал кнопку на кофе-машине и налил немного воды. Дмитрий взял этот второй стаканчик, собрался уходить, но даже руками, через картон почувствовал, что вода не горячая. Попробовал губами — точно.

— Скажите… А у вас есть именно кипяток?

Снова не ответил парень. Развернулся. Нажал ту же кнопку, налил много воды. Поставил на стол. Посмотрел поверх Дмитрия куда-то в сторону Амстердама. Дмитрий посмотрел сквозь парня в сторону Сахалина.

— Скажите, а вы что, просто налили больше того же самого?

И даже не стал прикасаться к стакану.

— Да, — ответил парень.

— А зачем?

— Ну, вы же попросили.

Дмитрий сделал паузу, давая понять, что сейчас будет серьезный разговор. Взгляд парня окреп, перешел в другое агрегатное состояние. Приходилось просыпаться.

— Я попросил… — сказал Дмитрий медленно — …я попросил кипятка… Кипяток — это сто градусов по Цельсию. Ок, 98. А ваша вода — просто теплая, но не кипяток.

Вся мощь, вся рациональность западной цивилизации встали против этого невнятного газообразного парня, ему уже ничто не могло помочь. Парень ответил сильным аргументом:

— Вылить обратно?

Ок. Война так война. Дмитрий отодвинул стаканчик.