Слониха-пациентка - [129]

Тем временем его гвардейцы обнаружили целый запас таблеток валиума, порошок кокаина, коноплю и целый ассортимент снотворных пилюль, содержащих барбитурат. Все это хранилось в лежащей под кроватью гитаре. Пока один из жандармов вытряхивал наркотики из резонатора инструмента, начальник одернул полы своей куртки и скосил на глаза край треуголки, что придало ему еще более воинственный вид.

— Здесь серьезное преступление, — пробормотал он. — Наркотики и подонок, торгующий ими втихаря. Бог знает, что творилось бы в этой стране, не будь Гражданской гвардии, — особенно теперь, когда с нами уже нет каудильо. — Он почтительно перешел на шепот, когда произносил титул своего кумира Франко.

— Коль скоро вы конфискуете этих шимпанзе, — сказал я, — что, с вашей стороны, является самым разумным и корректным решением, то позвольте узнать, сеньор хефе, где вы собираетесь их разместить?

Самодовольное выражение лица шефа жандармов мигом исчезло.

— Хм… гм… не в тюрьме же… А вы что посоветуете, сеньор директор?

Директор сафари-парка громко вздохнул:

— Если, как говорит доктор Тэйлор, хотя бы одно из этих животных инфицировано, я не могу взять их. Слишком большой риск для моего контингента. Но в конюшнях моей виллы есть пустое помещение с зарешеченными окнами. На время можем поместить их туда.

— А я договорюсь о переводе в обезьяний питомник близ Барселоны, — сказал я. — Несколько лет назад одна пара из Англии устроила там питомник и проделывает титаническую работу по реабилитации приматов, нелегально ввезенных в Испанию и конфискованных таможней в аэропортах. Конечно, это капля в море по сравнению с общим объемом нелегального ввоза…

— Превосходно! — сказал шеф жандармов. — Я безотлагательно проинформирую штаб-квартиру в Мадриде об успешно проведенной операции. Бумаги, дающие санкцию на конфискацию животных, будут подписаны к завтрашнему дню.

Пако и маленький шимпанзе — я не знал, как его зовут, поэтому окрестил его Пакито — сидели спокойно, внимательно наблюдая за происходящим. Я вывел их из комнаты, держа каждого за руку. Проходя мимо стола, Пако узрел лежащую на столе одинокую сигару «Дукадос». Молниеносным движением свободной руки он схватил ее, сунул в рот и поднял на меня глаза, недвусмысленно прося огоньку. Я учтиво отобрал у него сигару и выбросил через плечо. Он же никак не отреагировал на то, что я отнял у него драгоценную добычу.

— Пора тебе бросить курить, мой мальчик, — сказал я, — а то ума не приложу, что мне делать с шимпанзе, страдающим курительным кашлем!

Я уселся в директорскую машину, и на каждом колене у меня сидело по шимпанзе. Пако упорно, но безуспешно шарил в пепельнице в поисках окурков.

Через три дня оба моих подопечных уже были на пути к Барселоне. Абсцесс у Пако зажил, и гепатит явно пошел на убыль — желтизна кожи поблекла. Я договорился с Питером Кертешем, ветеринарным зубным техником из Мэйфера, специализирующимся на самых сложных случаях стоматологических заболеваний животных, чтобы тот прилетел и провел у Пако лечение корней выбитых зубов и пломбирование оставшихся. Характеры обоих животных несказанно изменились с тех недавних пор, как я вырвал их из рук фотографа-ублюдка. Пакито стал любопытным, подвижным и шаловливым существом, каким и полагается быть юному шимпанзе. Ну а старший просто-таки боготворил своего маленького братца. Пако, организм которого уже полностью очистился от наркотиков, охотно поедал свежие овощи, фрукты, отварных цыплят и сваренные вкрутую яйца. Он уже больше не был бессмысленным зомби и целый день скакал, лазал и кувыркался в большом, усаженном деревьями загоне, где жили еще две почтенные самки, которые встретили новичков в буквальном смысле слова с распростертыми объятиями и радостными криками. Альмоада тоже оклемался от гепатита, но — в больнице при тюрьме близ Аликанте: ему дали два года.

Я был преисполнен чувством гордости оттого, что мне хоть что-то удалось сделать на практике против пляжных фотографов и их бизнеса. В том году я еще раз посетил Барселону — для осмотра в местном зоопарке дельфина-косатки по кличке Улисс — и конечно же отправился навестить Пако. Оба шимпанзе находились в добром здравии, шкурки — барометр их благополучия — стали еще гуще, и оба блестяще сдружились с достопочтенными самками. Но вот что я еще уяснил: шимпанзе не забывают людей, которые тыкали в них стальными иглами. Когда я стоял у загона, Пако верещал из-за решетки ругательства в мой адрес. Но в его глазах уже не было прежнего стеклянного блеска. Да, Пако и Пакито повезло; но как быть с сотнями других шимпанзе и прочих экзотических животных, которые продолжают подвергаться издевательствам по всему побережью одной только Испании?

В 1990 году я с радостью узнал, что в Испании в Гражданской гвардии сформировано подразделение для борьбы с контрабандой животных. Гражданская гвардия совместно с правозащитными организациями провела тщательно спланированный рейд против пляжных фотографов на Канарских островах. Только один фотограф смог предъявить что-то отдаленно сходное с лицензией, дающей право держать шимпанзе. Правда, информация о готовящемся рейде каким-то образом утекла (возможно, по причине двурушничества кого-то из городских властей или даже самой жандармерии) и многие фотографы заблаговременно скрылись; но все же в результате длительных словесных перепалок, а порою и применения физической силы, удалось отбить четырех шимпанзе. Моему партнеру поручили участвовать в этих рейдах, чтобы немедленно оказывать медицинскую помощь конфискованным животным. Часть этой операции была заснята для телепрограммы «Челлендж-Аннека», которая организовала молниеносное строительство превосходного обезьянника в «Обезьяньем мире» в Англии, специально для спасенных шимпанзе. Я встретил этих четырех шимпанзе, в возрасте от года до двух, в аэропорту Хитроу глубокой ночью, чтобы освидетельствовать их состояние здоровья. Обезьяны устали от длительного перелета и страшно хотели пить. Учтивыми жестами они принимали у меня из рук пластмассовые чашки с кока-колой и жадно пили. Кока-кола не только хорошо усваивается молодыми приматами, но и содержит в полезных количествах углекислоту, поташ и сахар, благотворно влияющие на усталые организмы молодых путешественников. Когда обезьяны утолили жажду, их пересадили в специальный карантинный фургон — и через пару часов они уже стали обживать новый дом. При сем присутствовало много фотографов — но эти фотографы были безопасны для животных. Никаких пляжей, никаких туристов. Только тихая заря, разгорающаяся над мирными окрестностями Дорсета. Операции по спасению шимпанзе Гражданской гвардией будут продолжены.