Слониха-пациентка - [120]

— Надо внимательно смотреть, куда ступаем, — сказал Джон после того, как он сам наткнулся на груду выбеленных солнцем костей, а я — на туземца, сидящего в упомянутой выше позе. Впрочем, моей вины в том не было: его окружил, точно облако дыма, рой мух, так что я его просто не заметил. Наше появление ничуть не смутило туземца; его кишечноутробный орган продолжал исторгать торжественные и при всем при том щемящие звуки.

Нам потребовалось три четверти часа, чтобы пересечь свалку и наконец достичь берега моря — узкой полоски грязного песка, которая вскоре, несомненно, будет поглощена наступающей свалкой; вдруг Джон схватил мою руку и с такой силой потянул ее, что я упал навзничь на небольшой песчаный курган, нанесенный ветром на останки автомобиля.

— Ты видел?! — спросил он, раскрыв рот и вытаращив глаза.

— Что именно? — спросил я, и мой друг показал пальцем в направлении пляжа внизу холма.

— Группа женщин, которые задирают подолы, или, как их здесь называют, джеллаба, и вставляют себе в задницу шланги.

— Что-о?!

— Нет, серьезно. Присмотрись, только осторожно, чтобы они тебя не заметили.

Я вспомнил бассейн в Абу-Даби близ Аин-аль-Файдаха, предназначенный только для женщин, которые купались там во всей одежде. Много лет назад его мне показывал смотритель птиц в зоопарке Аль-Аин, когда мы с ним отправились искать дроф. Хоть в это время в бассейне не было ни одной посетительницы, мужчинам, за исключением шейхов, строго-настрого запрещалось даже видеть его, нарушителю же грозили всяческие кары. Мне не хотелось второй раз подвергать себя такому риску: слыханное ли дело, неверный проник в такое богоспасаемое место, да еще приволок с собой другого! Но шланги меня заинтриговали. Я схоронился за грудой песка и, соблюдая предельную осторожность, приподнял голову ровно настолько, чтобы видеть происходящее одним глазом. В сотне ярдов от нас несколько арабских женщин средних лет сидели на песке, за исключением двух из них. Женщины не заметили нас; они продолжали оживленно беседовать и колдовать над своими двумя товарками, которые не сидели на корточках, как все, а лежали плашмя с задранными выше пояса подолами; у каждой из них из заднего места торчал шланг, вроде резиновый, заканчивающийся металлической воронкой, которую держала одна из женщин и заливала туда некую светлую жидкость. Я отвел голову назад и уставился на Джона.

— Мать честная! — воскликнул я. — Что же это такое?!

— Сам не знаю. Должно быть, форма помешательства. Вообразили, что они автомашины, вот и играют в заправочную станцию.

— Да нет. Наверно, бедняжки просто объелись бараньими глазными яблоками и промывают кишки. Как бы там ни было, нам лучше смыться подобру-поздорову, пока нас не засекли.

Мы отползли на почтительное расстояние; оказавшись там, где женщины не могли нас заметить, встали и — ноги в руки — зашагали назад в город, не переставая гадать, что это мы только что увидели.

Вечером мы поведали обо всем увиденном нашим марокканским друзьям. Те от души расхохотались, кивая головами.

— То, что вы видели, не такое уж редкое здесь явление, — сказал Саид. — Обратили ли вы внимание, как много здесь пухленьких женщин?

Что правда, то правда — аборигенки Дахлы явно не ломали себе голову над проблемой, как избавиться от лишнего веса. Что же касается жриц любви, которые с наступлением темноты выставляли на продажу свой товар прямо у дверей своих хижин, так те вообще были поперек себя толще.

— Мужчины этого уголка Сахары предпочитают женщин в теле, — объяснил Мохаммед. — Они так рассуждают: чем любимой женщины больше, тем она любит горячее. Да и сами женщины убеждены, что набирать вес полезно для здоровья. Вот и едят помногу кускуса. А так как при питании только через рот не поправишься так быстро, как хочется, то они придумали так: заливают себе через задний проход масло, оливковое или арахисовое. Это называется — питаться с двух концов, — заключил Мохаммед.

«Эль-Хамисс» не спешил с возвращением в порт. Медленно догорал еще один день, прошедший в тренировках и чаепитиях. В прохладных сумерках мы с Джоном шагали по закоулкам, где растапливали свои жаровни продавцы кебаба из мяса ягненка и рыбы под острым соусом — главными покупателями здесь были опять-таки вездесущие солдаты — да с крыши невидимой мечети (в Дахле нет приметных куполов и минаретов) призывал правоверных на четвертую молитву муэдзин.

— Мне надо привезти отсюда подарок для X. — Джон назвал одного сотрудника аквапарка, у которого скоро был день рождения. — Отличный парень, но вот в чем беда: как тебе известно, он голубой, но в последний месяц впал в уныние. Никак не может найти красавца бой-френда, который устроил бы его во всем. Такой уж он привереда. А случайные связи на одну ночь его не прельщают. Мы должны найти что-нибудь такое, что подняло бы ему настроение. Но только, — он показал на меня пальцем, — пожалуйста, без глупых шуток типа «привезем ему марокканского матроса»!

Пока Джон вводил меня в суть проблемы, мы завернули за угол и очутились у открытой двери лавки, освещенной внутри анемичным светом единственной электрической лампочки, порядком засиженной мухами. Но и этого скудного освещения было достаточно, чтобы увидеть несметное множество наваленных на прилавке и развешанных по стенам предметов самых диковинных форм, мерцающих в полумраке самыми немыслимыми красками. Удивительная смесь запахов ударила нам в ноздри. Имбирь, сера, верблюжье молоко, перец, сушеная рыба, сосновая смола, к которым примешивалась вонь козла и мочи, — все смешалось, но тем не менее все было различимо. Мы вошли внутрь. Чего здесь только не было! Крокодильи головы, ящики с сушеными специями, кристаллы ярко-синего сульфата меди, морские раковины самых невообразимых форм и размеров. Стены увешаны бесчисленными гирляндами сушеных верблюжьих пенисов. Реторты со зловещей темно-красной жидкостью, чучела летучих мышей, ступки с черным, желтым и зеленым порошками. В полумгле раздалось мягкое покашливание, и из тьмы показался хозяин заведения — бородатый мужчина со смуглой кожей, без усов, в майке «Гарлем Глобтроттерс».