Слониха-пациентка - [119]

Спустилась ночь, а волны разбивались о скалы с прежней силой.

— Главная проблема — получить прогноз погоды для этого региона, — сказал капитан, когда мы сидели у него в каюте и крутили один за другим фильмы с участием Лайзы Стенсфилд. Он был страстным поклонником этой эстрадной певицы и пришел в экстаз, когда я заметил между делом, что она моя землячка — из Рочдейла. — Прогноз погоды, составленный для нас в Дахле, устарел на восемнадцать часов, и в нем в любом случае не будет данных о волнении моря у побережья. Их не получишь никак.

Значит, вот в чем собака зарыта. Чудовищные волны могли делать свое черное дело даже при хорошей погоде. Коль скоро времени у нас было более чем достаточно, то мы как заведенные обсуждали проблемы, с которыми можем столкнуться, даже если море утихомирится. Мне в эту ночь не спалось.

Следующее утро снова было ясным и солнечным, по поверхности океана пробегала, как и прежде, лишь легкая зыбь. К моему разочарованию, волны по-прежнему вздымались над утесами, и последующие разведки на «Зодиаке», которые мы совершали в течение всего дня, показывали, что у входов в пещеру кипит и пенится вода и открываются они всего на несколько секунд. На краю пустыни все казалось тихо-мирно; матросы сидели на палубе у своего пулемета, безмятежно покуривая. Мы закинули за борт удочки — ни единой поклевки. Ни один тюлень-монах больше не подплывал к нашему кораблю, а линия траулеров, сейнеров и рыбоконсервных заводов на горизонте выглядела как вражеская армада.

— Но я все же считаю, что мы сможем проникнуть в пещеру, — время от времени бормотал Мохаммед, облокотясь на бандшпиль и взирая на берег.

— Да, но обратно мы принесем тебя в погребальном мешке, — проворчал сидевший рядом с ним водолаз.

Третий день у берегов Кап-Блана не принес изменений ни в погоде вокруг нашего корабля, ни в уровне волнения моря у берега. Не важно, прилив, отлив или промежуток между ними — волны ни за что не хотели сдаваться. Я принял решение о возвращении.

— Вернемся в Дахлу, — сказал я капитану. — Теперь мне ясно, с какими проблемами мы можем столкнуться. Я хочу соорудить более легкие и удобные клетки, внести кое-какую перестановку в оборудование и провести несколько занятий с членами экспедиции. Бог нам в помощь, попробуем еще раз дней через десять.

«Эль-Хамисс» запустил машины и взял курс на север.

Пять дней спустя я вернулся во Францию для встречи с Майклом, который договорился со своими людьми в Касабланке, чтобы те изготовили новые, более прочные клетки и еще кое-что из оборудования. Затем я направился в Брюссель для переговоров с Научным комитетом ЕЭС, где получил благословение на вторую попытку отлова шестерых тюленей.

В конце первой недели ноября я созвал в Касабланке остальных членов своей команды отважных, и мы вылетели в Дахлу, где обнаружили, что тамошнюю телефонную линию в очередной раз разбил паралич. Таким образом, предупреждения о нашем прибытии до местного военного и морского начальства ни по телефону, ни по факсу дойти не могли. «Эль-Хамисс» вышел в море гонять траулеры, а командующий гарнизоном встретил нас с куда меньшим энтузиазмом, чем раньше. Понадобились часы терпеливой дипломатии Рожера, вооруженного козырными картами в виде факсов, отправленных Майклом по всегда действовавшим бесперебойно каналам французских тайных служб, прежде чем добрые отношения были восстановлены. Козырным же тузом было сообщение о том, что его величество король Марокко Хасан проявил личный интерес в успехе операции, призванной спасти часть национальной собственности Марокко.

Как бы там ни было, нам нужно было дождаться возвращения «Эль-Хамисса» еще два дня. Я решил потратить это время на обучение своей команды обращению с новыми клетками и деревянными ловушками, доставленными из Касабланки на грузовике.

Я сформировал две команды из военных водолазов, матросов и членов своей группы. На мелководье близ побережья в районе Дахлы они тренировались в разгрузке новых клеток с «Зодиака»; посаженный в клетку ваш покорный слуга выступал в роли и. о. самца тюленя-монаха. Упреждая возможные шутки относительно того, что, мол, не вышел комплекцией для такой роли, я отметил, что самцы тюленей-монахов весят куда меньше, чем самки. Команды тренировались с деревянными ловушками, которыми предполагалось окружать тюленей, а я наблюдал за их действиями с секундомером. Даже самые сильные профессиональные водолазы быстро выдыхались. А что вы хотите? Если рассчитываете хоть на какой-нибудь шанс добиться успеха, все надо делать быстро и бесшумно.

В промежутках между тренировками мы с Джоном осваивали городок, заходя попить чайку с мятой то в одно, то в другое засиженное мухами маленькое кафе. Дахла стоит на широкой песчаной косе и с двух сторон омывается морем. Чтобы пройти от гавани к противоположной стороне косы, требовалось миновать впечатляющую мусорную свалку площадью несколько сот акров; оная же свалка служила весьма популярной у здешнего населения громадной общественной уборной, а также жилой и индустриальной зоной. Сильные порывы ветра наносили тучи песка на поля битого стекла, обломков пластика и металла. Мы то и дело наталкивались то на людей, роющихся в обломках в поисках чего-нибудь мало-мальски годного, то на небольшие загоны для коз, обнесенные стеной из ржавых консервных банок. То тут, то там мы встречали жилища из старых автомобильных шин с крохотными садиками, окруженными оградой из битой посуды. Ближе к морю нашему взору предстала хижина, из окошка которой на нас недоверчиво косилось некое странное существо, на котором красовались голубые лохмотья одежды некогда наводивших страх туарегов. Хижина была построена ни больше ни меньше как целиком из треснутых ночных горшков. По-видимому, сии элементы домашнего обихода были когда-то предметом гордости местных жителей, но затем, когда прошло модное поветрие, в одночасье за ненадобностью оказались на свалке — во всяком случае, все те, кто приходил сюда для облегчения, отлично обходились без них. На этом грандиозном кладбище обломков разнообразной человеческой деятельности нам не было проходу от аборигенов, сидящих на корточках.