Сломленные - [92]

Да и я этого боялась.

− Все хорошо, − сказал парень, крепко обнимая меня. — Мы со всем справимся.

Рен повторял эти слова из раза в раз. Боже, как бы мне хотелось, чтобы так оно и было. Хочу уцепиться за луч света, порожденный его словами. Хочу сосредоточиться на том, что Рен любит меня вопреки всему. Мы вместе. Мы держали друг друга в объятиях, и это было истинное волшебство, даже несмотря на то, что внутри меня таились темнота и ледяной айсберг. Боже, Рену многое неизвестно.

Однако он знает достаточно и все же… он до сих пр здесь, обнимает меня. Любит меня.

Сжав его рубашку и уткнувшись лицом в грудь, я вдохнула его аромат: запах прохлады и свежего воздуха, который принадлежал только ему и никому иному. Я рыдала. Сила и слабость сотрясали все тело. Щеки намокли, как и его рубашка, но мне было не под силу остановиться. Я оплакивала Рена и все события, через которые ему пришлось пройти. Я плакала из-за Вал, чья смерть, с которой я смирилась, оставила в моём сердце неиссякаемую боль и грусть. Я сожалела о женщине, которой кормилась.

Я оплакивала себя.

Я оплакивала всё события, свидетелем которых мне довелось стать и истории, которые мне рассказали. Я вновь проживала все то, чем мне пришлось пожертвовать, чтобы спасти Рена и суметь удержаться на плаву. Я плакала из-за всех тех деяний, к которым меня принудили и из-за призраков, которые еще не скоро оставят мою душу.

И эти слёзы исходили из темного холодного места души, которое слова Рена — эти три прекрасных слова — растопили, пролив на него свет.

Глава 32

В какой — то момент моё тело сдалось, и я отключилась прямо на полу, свернувшись между ног у Рена, прижимаясь к его груди. Я смутно помнила, что он отнес меня на кровать и еще долго оставался рядом со мной. Я знала это, потому что проснулась среди ночи и не узнала комнату.

Паника пронзила меня словно молния, и я села в кровати. На несколько чудовищных секунд я думала, что снова вернулась в ту, другую спальню, запертая в ожидании появления Принца. Я потянулась к шее, ожидая ощутить под пальцами холодный метал ошейника.

Рен проснулся и обнаружил меня сидящей на кровати, щупающей свою шею, и, казалось, он сразу же понял, что происходило в моей голове. Он обнял меня и уложил обратно рядом с собой.

— Ты больше не там, — прошептал он в темноте комнаты. — Ты здесь, со мной.

Со временем я снова уснула и на сей раз спала мертвым сном. Думаю, я даже не двинулась ни разу. А может даже храпела. Не знаю. Помню лишь, как слушала успокаивающий голос Рена, а затем, когда вновь открыла глаза, комнату заливал дневной свет, и я была одна.

Перекатившись на другую сторону кровати, я поморщилась, мышцы болью протестовали против любого движения. Я заметила, насколько иначе чувствовала себя сейчас, в сравнении с другими пробуждениями после глубоко сна. Разница была в том, что тогдашнему сну предшествовало кормление. Не хочу об этом думать. Не сейчас.

Я осмотрела комнату, мой взгляд остановился на диване напротив телевизора. Сердце ускорило бег, когда я увидела, как поднялся Рен и повернулся ко мне.

Его черты лица озарило облегчение.

— Привет, — сказал он, подходя к кровати. — Я уже начал сомневаться, что ты проснешься в ближайшее время.

С небольшим головокружением, я села ровнее и отбросила с лица непослушные пряди волос.

— Как долго я спала? — мой голос звучал хрипло.

Рен сел на кровать рядом со мной.

— Ты то и дело просыпалась в первую ночь, но как только заснула глубоким сном, проспала сутки.

— Боже. — Я опустила руку и прочистила горло. — Я и не думала спать так долго.

— Все нормально. Тебе нужен был отдых. — Он потянулся и запахнул мой халат. Я и не заметила, что он сбился так, что Рен мог видеть все мое тело. Легкий румянец окрасил кожу, когда он завязал пояс. Его голос стал глубже, когда он произнес: «— Все это понимают».

— Извини…я залила тебя слезами.

— Тебе не за что извиняться. Хочешь, можешь снова залить меня всего слезами, я к твоим услугам. И не желаю, чтобы было иначе.

Мой взгляд изучал его черную кофту и то, как она натянулась на его широких плечах, а затем я посмотрела на его полные губы, произносящие столь невероятные слова. Наши глаза встретились. В его взгляде мелькнуло беспокойство.

— Ты любишь меня, — вырвалось у меня и мне тут же захотелось треснуть себя — настолько глупо это прозвучало.

На его губах появилась улыбка, затронувшая прекрасные глаза.

— Ты верно подметила.

Эти слова согрели меня словно теплое, мягкое одеяло. Рен любит меня. Это был не сон. Ничто из этого не было сном.

— Хочешь мне что — то сказать? — сказал он поддразнивающим тоном. — Думаю, ты определенно хочешь мне что — то сказать.

На моих губах появилась усмешка.

— Мне нечего сказать.

Он поднял брови.

Моя усмешка против воли растянулась в широкую улыбку.

— Я тоже люблю тебя.

— Именно это я и хотел услышать. — Наклонившись ко мне, он мягко прикоснулся губами к моим. Я немного напряглась, все еще опасаясь, что начну непроизвольно высасывать из него жизненную силу, но он не выказывал ни тени сомнения. Он стоял на месте, прижимаясь к моему рту.

— Хотел бы я, чтобы ты проснулась вчера и успела увидеть то, чему я стал свидетелем.