Слоеный торт - [60]

– Расскажи, что точно говорил тебе твой друг, – настаивает Тревор.

– Между прочим, никакой он мне не друг. Он пытался дозвониться одному приятелю, но его не оказалось дома. Поскольку Алан был пьян, ему хватило наглости набрать номер знакомого полицейского, расследующего это дело, и тот не упустил возможности скинуть с себя часть бремени, нести которое в одиночку ему стало не под силу. Так вот жертва – какой-то голландец. Его убили не сразу, а сначала около двух дней держали в заточении. Об этом свидетельствуют признаки разложения на ранах: одни были нанесены более двадцати четырех часов назад, другие – еще совсем свежие. Также свидетели видели, как двое опрятно одетых мужчин входили в шлюпочную мастерскую в воскресенье еще до полудня. Патологоанатомы редко ошибаются, так что им верить можно. Так вот они установили, что парня пытали приблизительно двое суток. Его искусно обработали: проломили череп, переломали ребра и руки. Потом обмотали бедолагу проводом и подключили к электрической сети. Так что парень просто поджарился заживо.

– Бедный Ван Так, – вздыхает Тревор.

– Подождите, это еще не все. На этом они не остановились. Ребята только-только вошли во вкус. Они выкололи ему глаз, а на его место засунули какой-то острый или тупой предмет.

– Похоже, им нужна была информация, – обращается ко мне Тревор.

– Я могу продолжить, – не унимается Дункан. – Эти изверги начали отрезать парню пальцы. Один за другим. Сначала – на одной руке, потом – на другой. Раны на мизинцах старее, чем на остальных пальцах.

– Прелестно, – говорит Тревор. – Если бы это было заказное убийство, его просто застрелили бы из пистолета с глушителем и убрались подальше от места преступления.

– Точно. Работа хоть и жестокая, но не совсем профессиональная, – соглашаюсь я.

– Именно. Оставшись там, они рисковали быть пойманными с поличным. Но, может, вы оба пока воздержитесь от критики и дадите мне закончить? У него в легких обнаружена вода, поэтому полицейские считают, что его топили в ванной, там ему отрезали большие пальцы на ногах и волоком протащили по всему помещению – повсюду найдены кровавые следы. Полиция просто в шоке, потому что некоторые детали свидетельствуют о том, что во время всех этих зверств преступники еще и готовили себе еду и ели прямо без отрыва от работы. Под конец парни, видимо, сжалились и решили добить измученную жертву, обмотав его проводом и подключив к электросети. И пока голландец поджаривался заживо, убийцы все равно продолжали отрезать от него кусочки.

– В смысле?

– Уши, нос…

– И яйца? – спрашивает Тревор.

– Знаешь, я как-то не догадался спросить.

– Как обнаружили тело? – интересуюсь я.

– Пришла уборщица, ирландка, кажется. Она и вызвала полицию.

– От чего наступила смерть? – снова я.

– Парень потерял много крови, и сердце не выдержало.

– А что легавые думают о делах Ван Така? – подхватывает Тревор.

– Он чист. На него нет ничего ни у них, ни в Интерполе.

– Они не считают, что его убийство может быть делом рук какого-нибудь психопата?

– Не исключено. Однако законники намерены просмотреть всю документацию, все телефонные счета, все, что может вывести их на след убийц.

– Так, где тут у тебя туалет? – Тревор встает и направляется к выходу.

– Дверь прямо перед тобой.

Судя по голосу, Дункан уже порядком опьянел.

На журнальном столике звонит телефон Тревора. Я поднимаю его. На дисплее высвечивается имя Шанкса и городской номер. Я отвечаю.

– Тревор? – спрашивает Шанкс, подчеркивая свой акцент.

– Это я, Шанкс. Тревор вышел помочиться.

– Я только что вернулся домой, а на автоответчике уже двадцать сообщений от Мэнди. У вас все в порядке?

– Думаю, Тревор лучше объяс…

– Мне показалось, что звонил мой телефон? – На ходу, застегивая ширинку, в комнату врывается сам Тревор. – Давай его сюда.

Он выхватывает у меня мобильник.

– Слушай, Шанкс, тут кое-кого замочили. Ага. А теперь вспомни, где та «рождественская открытка»? Это важно. Она у голландца или все еще в магазине?

Тревор задает вопрос медленно и неторопливо, четко произносит каждый слог. Можно подумать, что он – ведущий телевикторины, и сейчас разыгрывается финальный суперприз. Потом очень внимательно и напряженно выслушивает ответ, потому как от него зависит судьба двух миллионов соверенов, результат напряженной годовой работы и, возможно, повышенное внимание законников. В течение всего разговора с Шанксом он то и дело кивает. Я плохо слышу голос на том конце, но мне кажется, тон стал выше и местами даже переходит на крик.

– Ты говоришь, в субботу? Тогда документ еще был у него на руках? А где, на хрен, был товар? Черт подери, Шапки, возможно, у нас появился шанс. Но только возможно.

Звонит телефон Дункана, и тот снимает трубку. Тревор расхаживает по комнате, выслушивая безумные разглагольствования Шанкса. Прикрыв рукой микрофон, он подмигивает мне.

– Шанкс считает, что нам не о чем беспокоиться. Нужно только выждать время и не паниковать. У него в доках есть свои люди.

Одним глазом я присматриваю за Дунканом. Он что-то торопливо строчит в своем репортерском блокноте. Потом резко обрубает собеседника, словно тот начинает его доставать.