Слоеный торт - [59]

Алан опять ржет. Тревор вставляет сигарету Дункану в рот и дает ему прикурить. Тот затягивается.

– Он сказал, что позвонит приятелю, с которым вместе учились на сержантских курсах. Тот занимается расследованием этого дела. В пятницу, когда мы встретимся, он обо всем мне расскажет.

– Скажи, чтобы позвонил своему приятелю сейчас. У тебя хорошо получается, Дунк. Постарайся выяснить, известно ли им о противозаконной стороне бизнеса Ван Така.

Дункан поднимает руку, призывая его помолчать.

– Алан, а ты никак не можешь позвонить ему прямо сейчас? Если вы вместе учились и знакомы уже кучу лет, может, его обрадует твой звонок, и он не упустит возможности вспомнить время былое, а? Знаешь, что меня интересует? Почему выбрали именно его? Не было ли у него проблем с законом? Сделай мне одолжение, позвони своему товарищу прямо сейчас. Честное слово, торжественно обещаю, что ни одна душа не пронюхает о нашем разговоре. Позвони ему, а потом мне. Хорошо?

Дункан внимательно выслушивает ответ и заходится смехом.

– Первый раунд всегда за мной, старый ты алкаш. Обязательно перезвони мне, Эл. Я никуда не уйду, буду ждать.

Он кладет трубку, отхлебывает бренди из стакана и глубоко затягивается сигаретой.

– По-моему, мы переборщили, – выдыхает репортер. – Похоже, мы просто подставляем парня. У него могут возникнут проблемы.

– Ну и черт с ним. И с его проблемами тоже. Твой приятель – не дурак. Сам разберется, кому и что можно сказать. Уверен, он в состоянии отличить козла от нормального человека. Не желаешь чашечку кофе, Дункан?

– Да, было бы неплохо.

– А ты? – Тревор поворачивается ко мне.

– Я бы не отказался, – отвечаю я.

– Тогда ступай на кухню, Дунк, и принеси нам три кофе. Да поторопись, а то скоро перезвонит твой дружок – алкаш Алан.

Дункан неохотно поднимается и шагает на кухню. Тревор с видом заговорщика окликает меня. Глаза его мечут молнии, как будто он немного тронулся умом.

– Мне необходимо узнать, куда делся товар. Как Шанкс договорился с Ван Таком? Видишь ли, иногда он отсылал накладную прямо Шанксу, и тот получал груз сам.

– Закладную?

– Нет. Накладную. Накладную. Ты что, никогда не перемещал груз? Контейнер прибывает в док Ливерпуля, там его вскрывают и однородный груз разбивают на мелкие партии. Накладная – это своего рода квитанция на получение твоей части товара. Ты предъявляешь накладную и показываешь, что ты – именно тот человек, чье имя указано на документе или вписано на обороте, как на чеке, и уходишь.

– Вроде ничего сложного.

– В большинстве случаев так оно и бывает. Короче, если такой документ лежал на столе Ван Така, когда его убили, то сейчас он уже на полке вещественных доказательств уголовной полиции. И завтра утром они примчатся в док, разорвут упаковочную корзину и обнаружат партию лучшего греческого мрамора и партию моей «дури». Либо они засядут там в ожидании прибытия карго и сразу после разгрузки наложат на него арест. В этом случае товар можно смело списывать со счетов.

Тут я понимаю, что мы шепчемся.

– Но ведь ты не исключаешь возможности, что накладная может оказаться у Шанкса?

– Не исключаю. В действительности же я надеюсь, что груз вообще не прибыл в Англию. Тогда мы можем попросить поставщиков на время отложить его доставку, а там уже что-нибудь придумаем. Мне кажется, все это имеет отношение к налету на немцев.

– Тревор, а не кажется ли тебе, что какие-нибудь местные охотники за легкой наживой прикончили Ван Така и планируют прибрать к рукам твою партию?

– Он был нашим тайным козырем. Кроме меня и Шанкса никто и не подозревал о его существовании.

– Это ты так думаешь.

Звонит телефон, и как раз в этот момент входит Дункан с подносом в руках, на котором стоят три чашечки кофе и корзинка с печеньем. Он ставит поднос на журнальный столик и ждет.

– Ну, ты будешь отвечать или нет? – в бешенстве ревет Тревор. – Хватит валять дурака, сними же наконец чертову трубку!

После шестого сигнала репортер поднимает телефон.

– Алан? – говорит он, как будто совсем и не ждал от него звонка. – И как успехи? – Брови Дункана удивленно ползут вверх, а лицо вытягивается так, будто услышал очень тревожную информацию или съел что-то очень кислое. – Правда? И сильно? Что они сделали?… Черт, это же безумие… Похоже, у нас орудует маньяк… Нет, разумеется, ни слова. Я смотрю, тебе это нравится. А Ван Так? О нем что-нибудь известно?

Снова пауза.

– Ну, ясно. Вот бедняга. И врагу не пожелаю такого конца… Ни за что, Алан. Я и в мыслях не держал ничего подобного. Ничего публиковать я не собираюсь. Теперь я вообще жалею, что спросил… В любом случае напечатать такое мы не можем: людей просто вывернет наизнанку.

До меня опять доносится оглушительный хохот с противоположного конца комнаты. Кажется, Алана забавляют кровавые подробности дела.

– А если серьезно, ты не думаешь, что там поработал психопат… именно… Ладно, с тобой хоть и приятно поболтать, но уже поздно. Давай, увидимся у «Масонов». В восемнадцать тридцать… Услышишь что-нибудь – звони.

Дункан кладет трубку.

– Эти типы, они что, охотятся за вами? Если да, то у вас, ребята, серьезные проблемы, – выпаливает репортер.