Слизни - [2]

Он все-таки добрался до кресла и плюхнулся в него с размаху. Пружина тотчас ужалила в спину, и он подскочил, разразившись бранью.

Открутив металлическую пробку бутылки, он наклонил горлышко над пол-литровой кружкой и наблюдал, как поднимаются пузыри над янтарной жидкостью. Он выпил огненную воду в несколько глотков и чуть не задохнулся. Потом он развалился в кресле, бессмысленно глядя на экран. Мысли его были где-то далеко, он поглаживал ушибленную голень и время от времени бросал рассерженный взгляд на низкий кофейный столик.

Черт бы побрал все это! Маргарет купила столик перед тем, как они въехали в этот дом. Она считала, что надо создать в гостиной определенный стиль. Что она, черт возьми, в этом понимает? Он улыбнулся при мысли, что бы она подумала, увидев его сейчас. Вот уже два года с лишком, как она от него ушла. Маргарет тоже имела отношение к тому, что всю свою жизнь он жил не так, как хотел, пытаясь быть кем-то, кем он никогда не мог стать.

Он был неплохим менеджером в одном из местных филиалов фирмы «Сейнзбури», и на его заработки им почти сразу удалось купить дом. Последний владелец оставил его в очень хорошем состоянии, и дому не понадобился серьезный ремонт, что очень порадовало Рона, он не любил возиться с ремонтом, покраской и менять обстановку. Дом был старый, но в нем не возникало ощущения настоящей старины, что обычно бывает в домах, построенных в начале века.

Вначале они действительно жили дружно и счастливо, в доме стало уютно, но потом все это Рону надоело. Вот просто так — сразу надоело и все. Начал он с любовной интрижки с одной из кассирш супермаркета. Обычно он работал допоздна, и поэтому Маргарет никогда ничего не подозревала, но когда он повстречался с Дэбби, все изменилось. Ей было всего семнадцать, когда она впервые легла с Роном в постель, а ему уже сорок два, и ему приходилось не просто придерживаться ее уровня в постели. Боже мой, она знала, что делать в постели, он хорошо это помнит. Его просто сбило с ног. Он покупал ей подарки, они ходили в бары и кино, уже не заботясь о том, что их могут увидеть и сообщить Маргарет. Деньги так и текли. Счета перестали оплачиваться.

В один из уик-эндов Маргарет уехала на несколько дней к сестре, и Рон пригласил Дэбби к себе домой. Он никогда не сможет забыть этого. Они провели все эти два дня в постели, и она была ненасытна. Они были так увлечены, что Рон не сразу заметил, что в дверях стоит и наблюдает за ними Маргарет. Она вернулась на день раньше.

Он даже не попытался с ней объясниться. Маргарет сложила свои вещи и уехала той же ночью. Дэбби он надоел еще через две недели. Он предлагал ей деньги и любовь, но ей было нужно только первое.

Итак, последние два с лишним года он жил в этом доме один, наблюдая как бы со стороны, как он сам вместе с домом превращается в ничто. На работе он получал постоянные замечания за нерадивость, а когда он в третий раз сделал неправильный заказ на товары для супермаркета, его уволили.

После этого все пошло к черту. Неоплаченные счета копились на столе в холле, и как раз сегодня утром пришло уведомление, что он будет выселен за неуплату долгов и налогов. Он протянул руку и взял лежавший на столе конверт, в котором и было это уведомление: либо он явится с деньгами в течение двадцати четырех часов, либо будет выселен из дома силой.

«Пошли они в задницу, — подумал Рон. — Им придется вытаскивать меня отсюда за руки и за ноги».

Он вылил остатки виски в кружку и бросил бутылку через плечо. Ему казалось, голова у него закутана в одеяло. Рон опрокинул в рот последние остатки виски. Изображение на экране телевизора расплывалось, из ящика доносились звуки «Боже, храни королеву». Шатаясь, Рон встал и держал руку под козырек, пока не кончила играть музыка. Диктор напомнил, что пора выключить телевизор, и экран растворился в потоке неясных линий и точек, остался только звук, похожий на шипение змеи. Рон сделал шаг вперед, чтобы выключить телевизор, и опять ударился со всей силы о край кофейного столика, потеряв на этот раз равновесие. Его руки взлетели, как крылья мельницы, и он тяжело рухнул на столик, а потом скатился на пол, ударившись головой об острый угол. Он чувствовал очень сильную боль. Кажется, рассечена кожа под волосами и кровь течет струей. Рон поднял руку как бы с молчаливым упреком и потерял сознание.

Было уже около трех часов ночи, когда он наконец пришел в себя. Голова буквально раскалывалась от двойного действия удара об острый угол и выпитого виски. Телевизор где-то над головой продолжал шипеть. Рана, видимо, была более глубокой, чем ему показалось раньше, боль не унималась. Волосы слиплись от крови, и она залила глаза, засохла на веках, так что было трудно их разлепить.

Внезапно он почувствовал на подбородке что-то мокрое. На секунду ему показалось, что его просто вырвало, но потом он почувствовал, как что-то толстое скользнуло по его губам прямо в открытый рот. Рон сомкнул зубы и перекусил пополам какой-то желеобразный кусок. Отвратительный вкус и запах наполнили рот, и, когда он попытался закричать, половина этого желеобразного куска покатилась по языку в глотку. Рон закашлялся, чувствуя, как из желудка поднимается вверх горячая желчь. Рукой он потянулся к ране на голове, и его пульсирующие пальцы дотронулись до чего-то плотного, покрытого слизью, зарывшегося в самой ране. Рон с воплем принялся отдирать это. С большим трудом ему удалось вытащить из раны шевелящееся бесформенное нечто.