Сливовое дерево - [44]

Люди снова притихли. Снаружи тоже стояла тишина, лишь изредка в отдалении погромыхивали орудийные залпы и выстрелы. Герр Вайлер и пожилой еврей стояли на пороге в полной готовности защищать погреб, где укрылись женщины и дети. После целого часа спокойствия, нарушаемого лишь глухими раскатами разрывающихся вдалеке бомб, достигших своих целей, сирена возвестила отбой воздушной тревоги. Семья Бёльц и все остальные стали медленно выбираться из укрытия, настороженно оглядываясь вокруг.

Черный дым поднимался над дальними кварталами города, а в той стороне, где находился аэродром, темное небо окрашивало мглистое зарево пожара. Но ближайшие улицы, казалось, не пострадали.

Кристина подхватила бабушку под руку, взяла Карла за руку и пошла вместе со своей семьей по улицам, засыпанным горелой бумагой и черепицей. Месяц едва прогладывал на дымном небе и слабо освещал выщербленную пулями штукатурку соседних домов, деревянные двери и оконные ящики, изрешеченные шрапнелью.

Поднявшись до середины склона, мутти остановилась и опустила голову, чтобы прочитать тихую молитву. Их дом уцелел. Когда они подошли ближе, то увидели оспины от шрапнели в ставнях, но крыша и стены были невредимы, так же как и соседние амбары и дома.

На кухне мутти развела огонь в печи, а угрюмые домочадцы собрались в уголке вокруг стола. Все выпили по чашке подогретого козьего молока, немного успокоились и отправились по своим комнатам.

Час спустя Кристина все еще не спала. Лежала, глядя в потолок, и молилась о том, чтобы Исаак и его семья пережили воздушный налет. Она пыталась забыть последние несколько часов, проведенные в убежище: сотрясающиеся стены, пробирающий до костей холод, неослабевающий страх. Девушка припоминала день, проведенный с Исааком на холмах: представляла тепло его ладони в своей руке, его нежные губы. Она попробовала расслабиться и дышать глубоко и ровно и наконец начала погружаться в сон, ей рисовались солнечные луга и стайки овец, Исаак радостно догонял ее… Вдруг Кристина вздрогнула и открыла глаза. Снова завыла сирена.

Глава двенадцатая

В конце мая к бомбардировкам немецких городов присоединились американцы. Поэтому воздушные налеты теперь происходили не только ночью, но и днем. Когда зацвела сирень и птицы свили гнезда, всех охватило чувство беспомощности и отчаяния. В очередях за продуктами и на улицах люди почти не разговаривали, в голодных глазах стояла тревога, лица искажала мука. Неотступный страх въелся в их кровь и плоть, плечи стали согбенными, а походки торопливыми.

До конца весны и в начале лета военные самолеты взлетали из долины и возвращались с такой же регулярностью, как прежде прибывали и убывали поезда. Если бы не сирена, отличить вражеские бомбардировщики от самолетов люфтваффе было бы невозможно.

Ома и опа льстили себя надеждой, что бомбы предназначались для аэродрома, но после каждого воздушного налета все больше домов и магазинов лежали в руинах. В тех кварталах, которые эта беда обошла стороной, белье на веревках висело искромсанное шрапнелью, деревья в садах стояли черные, обугленные. Окружающие город поля обезобразили воронки от снарядов, деревья обгорели и повалились, на выжженных пастбищах лежал мертвый скот.

Карл и Генрих жаловались на боль в ушах и на ночь прятались под кроватью Генриха, натянув пуховые одеяла на головы и свернувшись калачиком. В первый раз зайдя в их комнату и увидев пустые постели, мутти с отчаянным криком выбежала в коридор, в ужасе от мысли, что сыновей похитили или они сбежали. Когда же мальчики выбрались из-под кровати, она от радости упала на колени и зарыдала.

До конца лета редкая ночь проходила без того, чтобы людей не разбудила сирена. Чаще всего сигнал воздушной тревоги звучал два или три раза за ночь. Мальчики так измучились, что мутти и Кристина насилу будили их и вытаскивали из кровати, а потом часть дороги несли, а часть тащили по темным улицам. Мутти беспокоилась о том, как они смогут вставать вовремя в школу, когда начнется учебный год. Но потом объявили, что школы пока, до особого распоряжения, работать не будут, поскольку в учебных зданиях не было бомбоубежищ.

Во время первых налетов, услышав сирену, домочадцы Кристины начинали одеваться. Через несколько недель они стали просто набрасывать пальто поверх ночных рубашек и пижам. Но когда пришла осень и воздушные атаки участились, все ложились спать прямо в одежде, а иногда и в обуви. Несмотря на возражения Кристины, мутти твердо настаивала на том, чтобы дети скорее бежали в убежище и не ждали, пока они с бабушкой и дедушкой медленно спустятся по склону холма, проковыляют по переулку и добредут до погреба. С каждым разом старики, запыхавшиеся и взъерошенные, все дольше добирались до укрытия.

В конце концов Карл стал страшиться самой сирены. В середине дня, заслышав первые завывающие звуки, он в ужасе бросался искать мать. Тревожные сигналы столько раз будили малыша от прерывистого сна, что преследовали его в кошмарах. Еще не до конца проснувшись, он босиком, на заплетающихся ногах кидался вниз по лестнице. Дважды за неделю мутти успела перехватить его, пока он не выбежал из дома. После этого она стала укладывать мальчиков спать в своей комнате, чтобы не упустить то мгновение, когда они в жутком испуге откидывали одеяла и вскакивали с постелей.