Слишком много клиентов - [12]

Перес удивился.

– Он же был мертвый! Мертвый человек – его накрыть надо! Я знал про брезент, я его там видел.

Вот тут я решил, что Цезарь Перес не убивал Томаса Дж.Йигера. Его жена – может быть, но не он. Видели бы, как он это произнес, решили бы точно так же. Когда я ломал голову над загадкой брезента, мне не пришло на ум самое простое: давным-давно люди прикрывают покойников, чтобы уберечь от стервятников, и это вошло в привычку.

– Правильно, что укутали брезентом, – сказал я. – Жаль, что не надели перчаток. Ладно, пока что поставим на этом точку. Мне нужно поработать. Вы слышали адрес, что я назвал этой женщине, – Западная Тридцать пятая улица, дом номер шестьсот восемнадцать. Приходите туда к шести нынче вечером, оба. Временно я ваш сыщик, но хозяин-то он. Помощь вам, ясное дело, нужна; вы все ему расскажете, а там посмотрим. Где ключи Йигера? Только не говорите «не знаем». Сами сказали, что забрали их. Где они?

– У меня, в безопасном месте, – ответила миссис Перес.

– Где?

– В пироге. Я запекла их в пирог. Там в связке двенадцать ключей.

Я прикинул. Я и так хожу по тонкому льду, а если еще присвою взятое у покойника, то сразу попаду под статью об утаивании вещественных доказательств. Ну уж нет.

– Пирог не режьте, – предупредил я, – и смотрите в оба, чтобы никому другому не вздумалось. Кому-то из вас нужно сегодня выходить из дома?

– Нет, – ответила она.

– И не выходите. В шесть в приемной у Ниро Вульфа, но я еще вас увижу, когда спущусь вниз. Примерно через час.

– Берете вещи?

– Еще не знаю. Если и возьму, то покажу вам все, включая сигаретницу. Если возьму что-то такое, чего, по-вашему, брать нельзя, можете кликнуть с улицы фараона.

– Не можем, – возразил Перес.

– Он шутит, – объяснила ему жена и нажала кнопку вызова лифта. – Сегодня дурной день. Цезарь. Много дурных дней впереди, а он шутит.

Лифт поднялся и со щелчком остановился. Она нажала другую кнопку, дверца открылась, они вошли, и я остался один.

Я огляделся. На краю панели красного шелка слева от меня была прямоугольная пластинка из меди, если не из золота. Я подошел и нажал на нее, она поддалась. Панель оказалась дверью. Я вошел и очутился на кухне. Стены облицованы красным кафелем, шкафы и полки – из желтого пластика, раковина, краны, холодильник и электроприборы – из нержавеющей стали. Я открыл холодильник, увидел, что он набит всякой всячиной, и закрыл дверцу. Отодвинул в сторону дверцу буфета и обнаружил в нем девять бутылок «Дом Периньон»[2], уложенных на пластмассовом стеллаже. С кухней на сегодня было покончено. Я вышел и вдоль кож и шелков проследовал по желтому ковру на противоположный конец, где была еще одна медная – или золотая – пластинка на краю панели. Через эту дверь я попал в ванную. Не знаю, как кому, а мне она понравилась. Сплошные зеркала и мрамор. Красный мрамор с желтыми пятнами и прожилками. Рассчитанная на двоих, ванна была из того же мрамора. Два зеркала оказались дверцами стенных шкафчиков, где было столько разной косметики, что ее хватило бы на целый гарем.

Я вернулся в царство шелка и кожи. Нигде не было видно никаких ящиков, вообще ничего такого, куда можно положить листок бумаги. На телефонном столике стоял желтый телефон, лежала телефонная книга в футляре из красной кожи – и больше ничего. Но у одной стены, той, что напротив кровати, на протяжении примерно тридцати футов ничего не стояло, и шелк понизу, фута на три от пола, был в мелких складках, наподобие занавески, и не гладкий, как в других местах. Я взялся за шелк, потянул – он вверху раздвинулся и разъехался, обнажив ряды ящиков из дерева, похожего на красное, только еще краснее. Я выдвинул один. Женские тапочки, дюжина пар, аккуратно расставленные в два ряда, всевозможных расцветок, форм и размеров, от очень маленьких до довольно больших.

Заглянув еще в пять ящиков, я взялся за трубку. Увиденного с лихвой хватило, чтобы понять: ключи от входной двери и лифта имелись не только у Мег Дункан. Я обнаружил еще один ящик со шлепанцами, тоже различных цветов и размеров, и два ящика с ночными рубашками – роскошный набор. После того как я развернул восемь рубашек, разложил их на постели и убедился, что они сильно разнятся по размеру, я подошел к телефону и набрал номер. Я не исключал, что телефон может прослушиваться или иметь отвод, однако вероятность была ничтожно мала, и я предпочел рискнуть, чем идти звонить из автомата.

Саул Пензер, чей номер я набрал, работал сам на себя. Мы обращались к его услугам, когда требовался оперативник самого высокого класса. Но вместо него мне ответила девушка из службы секретарей-телефонисток, которая сообщила, что мистер Пензер отсутствует, связаться с ним невозможно, и не хочу ли я что-нибудь для него передать. Я ответил, что нет, и набрал другой номер – Фреда Дэркина, нашего профессионала номер два. Он был дома и сказал, что пока не занят.

– Уже занят, – сообщил я. – Собери вещи на неделю. Дело, вероятно, займет меньше времени, но, может статься, и больше. Являйся как есть, смокинг не обязательно, но прихвати револьвер. На всякий случай. Приезжай в дом номер сто пятьдесят шесть на Западную Восемьдесят вторую, вход через подвальный этаж, позвони в дверь управляющему. Откроет мужчина или женщина, от не то с Кубы, не то с Пуэрто-Рико. Но говорят по-английски. Назовись и спроси меня – поимеешь удовольствие и честь быть препровожденным к моей персоне. Не спеши. Если нужно, даю на сборы целых три минуты.