Слишком много и всегда недостаточно - [44]

«Пришло время что-то изменить. Ну же, пап. Ей это будет полезно».

Дед начал жаловаться по поводу дополнительных расходов, даже несмотря на то, что деньги пойдут из отцовского траста и это совершенно его не затронет, и еще раз заявил о своей уверенности в том, что Kew-Forest лучше. Но папа не отступил.

Не думаю, что деда и в самом деле волновало, в какую школу я буду ходить, но я была благодарна за то, что папа еще раз выступил на моей стороне.

За день до отъезда в интернат я вышла из квартиры в Highlander и на велосипеде отправилась к дому дедушки и бабушки. Я въехала на подъездную дорожку и прислонила велосипед к высокой кирпичной стене у гаража, затем по ступеням поднялась к тропинке, ведущей к заднему входу.

В этот день в самом начале сентября на заднем дворе все было тихо. Я перепрыгнула через две ступеньки, ведущие на бетонную веранду, и позвонила в звонок. Уличной мебели здесь не было, просто пустой цементный пол. Единственным человеком, который когда-либо ею пользовался, когда мы были моложе, был мой дядя Роб. Одно время здесь стояло несколько кованых стульев, и когда он приезжал домой на выходные, то составлял их вместе, используя один как подставку для ног, намазывался детским маслом и пристраивал под подбородок свой складной мини-солярий.

Шли минуты. Я уже собиралась позвонить еще раз, когда дверь наконец открыла моя бабушка. Казалось, она удивилась при виде меня. Я потянула на себя сетчатую дверь, чтобы войти, но бабушка осталась в проходе.

«Привет, бабуль. Я пришла повидаться с папой».

Бабушка стояла, вытирая руки о передник, напряженная, как будто я только что поймала ее за каким-то непристойным занятием. Я напомнила ей, что завтра уезжаю в школу. Она была довольно высокой, а с волосами, собранными на макушке в жесткий пучок, она выглядела как никогда суровой. Она не двинулась с места, чтобы меня впустить.

«Твоего отца нет дома, – сказала она. – Я не знаю, когда он вернется».

Я была в растерянности. Я знала, что отец хотел со мной попрощаться, мы говорили об этом несколько дней назад. Я решила, что он забыл, что я собираюсь прийти. За последний год он часто забывал о наших планах. Не то чтобы я удивилась, но что-то все же было не так. Прямо над тем местом, где мы с бабушкой стояли, из открытого окна спальни моего отца доносился звук радио.

Я пожала плечами, притворяясь, что мне все равно. «Ну ладно. Попроси его позднее мне позвонить». Я приблизилась, чтобы ее обнять, и она холодно со мной обнялась. Развернувшись, чтобы уходить, я услышала, как дверь закрылась. Я пошла вниз по тропинке, потом по ступенькам спустилась к подъездной дорожке, села на велосипед и поехала домой. Наутро я уехала в школу. Папа мне так и не перезвонил.

Я смотрела кино в новеньком актовом зале школы Ethel Walker, когда проектор погас и включили свет. Ученики собрались, чтобы посмотреть «Другую сторону горы», вдохновляющую историю об олимпийце-лыжнике, оставшемся парализованным из-за происшествия в горах. Вместо этого случайно привезли «Другую сторону полуночи» – фильм на совершенно другую тему со сценой изнасилования в самом начале. Преподаватели пребывали в легком смятении, старясь сообразить, что делать дальше, пока студенты покатывались от смеха.

И когда я сидела, болтая и смеясь с детьми из моего общежития, то увидела Диану Данн, преподавательницу физкультуры, прокладывавшую свой путь через толпу. Данн была также инструктором в морском лагере, в который я ездила каждое лето, так что я знала ее с тех пор, как была еще ребенком. Для всех остальных в Walker она была мисс Данн, что просто не укладывалось у меня в голове. В лагере она была Данн, а я – Трамп, так мы и продолжили друг друга называть. В том, что я решила пойти в эту школу, в значительной степени была ее заслуга, и на тот момент, когда я провела в школе всего лишь две недели, она по-прежнему оставалась единственным человеком, которого я по-настоящему знала.

Когда она мне помахала, я улыбнулась и сказала: «Привет, Данн».

«Трамп, тебе нужно позвонить домой», – ответила она. В руке она сжимала клочок бумаги, но мне его не отдала. Она выглядела взволнованной.

«Что случилось?»

«Тебе нужно позвонить матери».

«Прямо сейчас?»

«Да. Если ее не будет дома, позвони дедушке и бабушке». Она говорила со мной так, как будто заучила свою роль на память.

Было почти десять часов вечера, и я никогда не звонила дедушке и бабушке так поздно, но папа и бабушка часто бывали в больнице – папа из-за длительной истории злоупотребления алкоголем и табаком, а бабушка в связи с постоянными переломами костей по причине остеопороза. Так что я не очень беспокоилась – а точнее, не думала, что на этот раз это что-то более серьезное, чем обычно.

Мое общежитие примыкало к актовому залу, поэтому я вышла на улицу, пересекла овальную лужайку между ними и поднялась по лестнице на два пролета до своего этажа. Платный телефон висел на площадке лестничной клетки сразу рядом с дверью.

Я заказала оплаченный вызов матери, но ответа не было, так что я позвонила в Дом. Бабушка ответила и согласилась оплатить звонок – значит, весь сыр-бор был не из-за нее. После быстрого невнятного «привет», она сразу передала трубку деду.