Слезы Турана - [38]

— Султан послал вынюхивать… И вот горбатый кукольник, отлично знающий законы базара, дует на искры костра, охватывающего весь город. И как хорошо способствуют этому твои дестаны и пьесы, пропитанные злостью к султану Санджару. Я уверен, что скоро Самарканд будет воевать с Мервом. Пусть льется кровь двух наших врагов — мы будем ее пить!.. А сейчас, дочь моя, ложись спать. Да ниспошлет тебе аллах приятные сновидения, очищающие душу от грехов.

— Благодарю, учитель Я верю в ваши слова, но направить баранов с золотыми рогами по нужной нам дороге трудно. А если и удается это сделать, то ведь не всегда стадо идет за вожаком. Если Тогрул-бек принял ислам, то дальние огузы остались огнепоклонниками?

— Что с тобой, дочь моя? Ты опять говоришь недозволенное. Какой шайтан приходил к тебе сегодня в гости, когда я играл на базаре твои пьесы? Надо верить в наше учение, не осуждая в нем ни строчки… Ибо не может червяк понять замыслы садовника.

— Мой учитель! Но ведь тот же червь гложет и точит садовника в могиле, разносит прах его мозгов по земле…

— Он точит лишь, тело, как яблоко. Но душа, возвышенная душа остается во власти самого аллаха. А наше учение сильно тем, что оно похоже на ту точку опоры, которую искал Архимед, чтобы перевернуть землю, — ал-Хазри поудобнее улегся на кошме, накрыл уставшее тело халатом. За стеной залаяли собаки, перекликались ночные сторожа. — А за недостойные мысли ты завтра сделаешь три утренних намаза и сходишь в мечеть к имаму, чтобы он очистил твою душу от грехов.

— Я все сделаю, как вы приказываете, мой учитель. Но червь знаний гложет мою душу. Я хочу перед сном задать вам еще один вопрос. Зачем понадобилось эту точку опоры искать в Самарканде?

Горбун недовольно завозился под халатом, откинул его и приподнялся.

— Пыль многих стран лежит на моих плечах. Я многих людей повидал и много дум передумал. И я скажу, что видел в тебе только девушку, дочь моя. Но теперь понял: аллах наделяет тебя наблюдательностью мужчины, которая требует многих разъяснений. Сегодняшний вечер на многое открыл мне глаза, и я объясню тебе то, что объяснил бы не каждому. Ты еще не посвящена в исмаилиты, но делаешь так много для нашего ордена, что имеешь право удовлетворить свою жажду знаний. Запомни, если наши владыки хотят поймать живым льва, то они долго гоняют его по пустыне. А когда он теряет много сил, тогда набрасывают на зверя сеть. Можно ожидать, что чем больше будет смут в государстве сельджукидов, тем слабее оно будет. Настанет день, когда исмаилиты накинут свой аркан на шею Мерва.

— День, который я хотела воспеть в стихах! — вздохнула Аджап.

— Неделю назад ты, как и Ягмур, хотела мне мстить… А сейчас я доверяю тебе святое святых нашего ордена. Если бы слышал это султан, меня повесили бы за ребро на крючке мясника Запомни и другое: тридцать лет в Самарканде жил шейх, прозванный «одетым в войлочную одежду». Он питался только овощами, и всякого, кто пил воду святых водоемов, гнал из Самарканда. Ремесленники и землепашцы считали его совестью и честью Хорезма, истинным мусульманином, который ограждает их от несправедливости злых и подлых людей. Шейх умел в любое время дня и ночи подойти к повелителю… И вот прошедшей ночью люди разврата убили святого самаркандца, — потирая руки, горбун многозначительно подмигнул. — Теперь надо направить бурный и грязный поток в нужное русло, и тогда двенадцать тысяч мамлюков Арслан-хана поднимутся против стотысячного войска Санджара. Дай время, дочь моя, и великое учение исмаилитов — тень знамени пророка, плотно накроет весь Хорасан, а мы сумеем отомстить за наши обиды. Хорасан!.. Какое сияющее, небесное слово. Хорасан— это значит — обиталище солнца… оттуда оно поднимается и уходит светить миру.

— Учитель, а если Санджар не повернет своего коня, не захочет воевать против верного слуги — Арслан-хана?

— Ну и что ж! В нужное время дэвы накинут на глаза султана черное покрывало, — зашептал горбун еще жарче. — Скоро султан поедет на охоту, где его стража поймает десять человек, подосланных Арслан-ханом… В колчанах этих воинов найдут отравленные стрелы. Палач будет вырывать им мясо раскаленным железом до тех пор, пока они не расскажут о своем черном замысле… Такие дела, дочь моя. А теперь иди на женскую половину дома и спи. Завтра нам предстоит тяжелая работа. Арслан-хан уже послал за помощью к Санджару. Иди и поспи, дочь моя.

РАЗБИТЫЙ КУВШИН СОБИРАЮТ СИДЯ…

Разгоряченные боем джигиты — Ягмур, Чепни и Джавалдур яростно врубались в ряды защитников Самарканда.

— Не спеши, хов! — кричал Джавалдур Ягмуру, который, отражая удары трех мечей, отрывался от друзей. Но окровавленный меч юноши нельзя было удержать.

— Прикрой голову шлемом! — предупредил Чепни, видя, как на соседней башне городской стены готовятся бросать камни.

Но юноша в барсовой шкуре ничего не слышал Одно влекло его вперед: Аджап. Ослепленный злостью, джигит рубил и колол с отчаянной силой. И если бы не Чепки и Джавалдур, успевавшие отражать удары со стороны спины запальчивого джигита, лежать бы Ягмуру в крепостном рве. Но трое, встав спиной к спине, были непобедимы. Их острые и тяжелые мечи пробивали латы и кольчуги противника. Помня совет Айвара об отравленных стрелах, Джавалдур приказал оруженосцам внимательно следить за лучниками Санджара. Все они наблюдали, не покажется ли где женщина в доспехах воина.