Слезы любви - [9]

Мэри и сама успела это заметить. Вчера она была просто растрогана отношением доктора Кохрейна к одной старой даме. Они вели прием, больных было очень много. Наконец, взглянув на свой лист, доктор Кохрейн с облегчением заметил:

— Последний пациент, сестра? Попросите, пожалуйста, чтобы принесли чаю.

В это время дежурная сестра осторожно ввела в кабинет дряхлую старушку. Ее лицо было изрезано глубокими морщинами, она с трудом ковыляла и сразу же опустилась в подставленное кресло.

Мистер Кохрейн тихонько заметил Мэри:

— Ей девяносто. И никаких родственников. Ее муж и три брата были убиты в Первую мировую. — Он повысил голос: — Здравствуйте, миссис Поттер. Как ваше здоровье?

— Благодарю, все в порядке. Я просто отнимаю у вас время.

— У миссис Поттер была сложная операция два года назад по поводу непроходимости, — тихо объяснил Мэри мистер Кохрейн.

Сестра вкатила столик с чайным подносом, но он, не обращая внимания, продолжал разговаривать со старушкой, терпеливо выслушивая ее ответы.

Когда она, наконец, поднялась, он проводил ее до двери. Мэри долго смотрела на эту трогательную пару — высоченный молодой доктор в прекрасно сшитом костюме и бедно одетая маленькая старушка.

Мэри вспомнила других врачей, с которыми ей приходилось работать. Все они очень по-разному относились к тем, кто может платить, и к тем, кто это делать не в состоянии. И испытала благодарное чувство к доктору Кохрейну.

Их отношения становились все более спокойными. Теперь, ассистируя ему на операциях, Мэри стала получать истинное наслаждение — он был прекрасным учителем. Но старшая операционная сестра Уайт оставалась по-прежнему недружелюбной.

Однажды доктор Кохрейн вдруг остановил Мэри в коридоре:

— Кажется, в следующий выходной вы приедете к нам в гости, мисс Хантер?

— Мартин что-то говорил об этом, — ответила Мэри. — Но он не подтвердил приглашения, и я решила, что поеду в Лондон.

— Мартин слишком беспечен, — неодобрительно заявил он, — но мне показалось, что это уже решено.

Он посмотрел на нее пронзительным взглядом, который она с трудом выносила.

— Хмм… Наденьте что-нибудь удобное, потому что в хорошую погоду мы обычно любим прогуляться. Приезжайте к обеду, и останетесь на чай. Моя мать так много о вас слышала, что ждет не дождется встречи с вами.

В субботу утром она поехала к Кохрейнам, предварительно изучив схему, начерченную твердой рукой мистера Кохрейна. Крестом он указал на ней поместье Торнтон-Холл.

Когда усадьба показалась за поворотом дороги, Мэри даже остановила машину от неожиданности. Дом стоял далеко от дороги — старинный, с высокими каминными трубами и шотландскими окнами. Это было поместье очень богатых людей. Мэри сразу поняла это.

Миновав каменные ворота, она остановилась перед огромной широченной лестницей ведущей к главному входу. Вылезая из машины, она увидела, что из дома вышел Мартин.

— Привет! — Широко улыбаясь, он поднял руку.

Мистер Кохрейн уже ждал их в большом холле.

— Вы как раз поспели к аперитиву перед обедом. Пойдемте, я познакомлю вас с мамой.

В гостиной седовласая дама поднялась с кресла, чтобы поздороваться с Мэри.

— Рада видеть вас в нашем доме, дорогая! Мартин не часто приглашает в дом друзей.

— Не думаю, что тебе очень понравятся его друзья из Челси, мама, — насмешливо сказал Ричард.

Они были удивительно похожи — мать и старший сын. Слишком крупные и резкие черты лица не давали миссис Кохрейн права называться красавицей, но она явно была незаурядной личностью. К тому же она оказалась очаровательной хозяйкой. И, разумеется, у них было много общего, ведь они оба были врачами, хотя миссис Кохрейн уже давно не работала.

Обед был просто выше всяких похвал — сначала подали утку, запеченную в апельсиновом соусе, в сопровождении великолепных трюфелей. После шести недель на больничной пище Мэри оценила по достоинству этот обед.

Пить кофе ее провели на террасу, протянувшуюся по всей ширине задней стены дома. Они неторопливо беседовали, отдыхая после обеда.

Потом мистера Кохрейна позвали к телефону, а Мартин повел Мэри осматривать владения. Она была очарована и поглощена всем увиденным. Добравшись до нижней террасы, они сели на каменную скамью. С нее открывался вид на лес.

Мартин закурил сигарету.

— Мама в восторге от тебя, — заметил он. — Нет, правда, я всегда это вижу. Когда ей кто-то не нравится, она не стесняется это показать. Она давно мечтает, что мы с Ричардом поселимся здесь со своими женами и детьми.

Мэри стало смешно.

— Мне казалось, что твоему брату поздновато думать о женитьбе. Он конечно же закоренелый холостяк?

— Поздно думать о женитьбе?! — поразился Мартин. — Да ему только тридцать три! А ты что думала?

— Ничего я не думала. — На самом деле Мэри казалось, что доктору Кохрейну никак не меньше сорока лет.

— Мой брат был обручен с одной девушкой, когда работал в Лондоне, — продолжал Мартин, — но перед самой свадьбой порвал с ней. Тебя это удивляет? — спросил он. — Люди почему-то считают Ричарда сухарем, неспособным на чувства. Ты тоже так думаешь?

— Вначале — да, — призналась Мэри. — Но когда я увидела, как он относится к больным, я стала думать по-другому. И он очень любит детей.