Слезы богини Пеле - [5]

Прямо как в театре. И как эффектно — тревога в голосе, широко распахнутые большие карие глаза.

— Ты велела мне убираться, — сухо напомнил он.

— Я помню, что сказала, только, пожалуйста, не уходи! Вот, смотри, — сказала она, протягивая ему фотографию.

Ноилани вовсе не играла с ним и не пыталась манипулировать. Он почувствовал себя мерзким ублюдком.

— Все-таки ты ее нашла. Ту фотографию.

— Нет, это не дедушкина. Это фотография моего двоюродного дедушки Томаса.

Диллон взял снимок из ее дрожащих пальцев.

— Я уронила коробку, и из нее выпал старый альбом, в котором лежала эта фотография. Дедушкино имя стоит на обороте снимка. Ошибки быть не может. К тому же я узнала его по фотографиям, на которых он снят еще молодым человеком.

— И что здесь необычного? — спросил Диллон, разглядывая снимок мужчины средних лет в сутане священника. — Кажется, ты говорила, что твой двоюродный дедушка умер еще в молодости.

— Да, — сказала она. — Я была на его могиле. Он похоронен на нашем фамильном кладбище в Хило.

— Этому должно быть какое-то объяснение.

— Какое? — спросила она. — Дедушка Томас каким-то таинственным образом восстал из могилы?

— Может быть, он вовсе не умер, а просто сбежал, чтобы стать священником.

— Мой двоюродный дедушка Томас погиб во время драки в каком-то баре, его ударили ножом. Об этом писали в газетах. Бабушка хранила их в верхнем ящике стола в своем кабинете. Мне кажется, она считала себя виновной в его смерти.

— Почему?

— Обычно бабушка всегда вытаскивала брата из передряг, но на этот раз она опоздала.

— Удар ножом не всегда смертелен, — сказал Диллон. — Может быть, члены вашей семьи просто выдумали, что он умер. Им было стыдно за скандал, и они сами вынудили твоего дедушку уйти из дома и стать священником.

— Это нелепо, — сказала Ноилани.

Диллон промолчал. Предположение действительно весьма нелепое.

— Хорошо, а как ты можешь все это объяснить?

— Никак, — ответила она. — Предположим, он сам выдумал свою смерть, чтобы о нем забыли. Но как в таком случае его фотография оказалась в пыльном старом альбоме на бабушкином чердаке? Пусть я немного путаю даты, но все равно ничего не сходится.

Диллон вновь взглянул на снимок священника.

— Ты права, — согласился он. — К сожалению, я очень устал и сейчас тоже не справлюсь с вычислениями. Слушай, уже ночь. Может, навестим дедушкину могилу завтра?

— Значит, ты не уедешь?

Что это в ее глазах — радость?

— Я не уеду до тех пор, пока мы не разберемся в этой истории. — Он помолчал. — Я хочу извиниться перед тобой, Ноилани. Я сделал неправильные выводы. У тебя не было скрытых мотивов, когда ты связывалась с моим офисом, правда? Ты ведь и в самом деле не знала, что я там работаю?

— Да, — ответила она.

— И ты не получала мои письма.

— Не получала, — сказала она. — Это все бабушка. Я уверена, она хотела как лучше, но… Понимаешь, она всегда старалась спасать людей от их собственных ошибок. Так ей казалось. Вот почему она до конца своих дней корила себя за то, что не была рядом с дедушкой в последние дни его жизни. Она считала, что ее долг — помочь своему брату, моему дедушке Томасу. — Ноилани тяжело вздохнула. — Ирония судьбы, правда? Несмотря на ее помощь, Томас все равно катился вниз.

Без четверти семь, когда Диллон вышел на кухню в поисках завтрака, Ноилани была на ногах уже полтора часа.

— А ты ранняя пташка, — заметил он.

— Я еще не привыкла к гавайскому времени.

— Голова болит? — спросил он.

— Нет, а почему ты спрашиваешь?

— У тебя хмурый вид, — ответил он.

— Утром я вышла на ланаи,[3] чтобы выпить чашку горячего шоколада, и нашла на столе вот это.

— Что это? — спросил он и наклонился, чтобы лучше рассмотреть предмет. — Обсидиан? Слеза богини Пеле?

Ноилани кивнула.

— А как она попала на ланаи?

— Понятия не имею! Может, это какой-нибудь знак, — небрежно сказала Ноилани. — Вероятно, Пеле говорит нам, что мы на верном пути. — Внезапно она нахмурилась. — А может, кто-то хочет нас о чем-то предупредить.

Шесть могильных камней лежали на фамильном кладбище, но только в пяти могилах находились останки прадедушки и прабабушки, дедушки и бабушки и двоюродного дедушки Ноилани. Шестой камень лежал на пустой могиле, ибо Джон Кроуфорд навечно остался на затонувшем линкоре «Аризона».

— Вон бабушкина могила, — сказала Ноилани, показывая на могилу рядом с могилой своего деда.

Луч солнца сверкнул из-за туч, словно для того, чтобы осветить это место. Внезапно в изголовье могилы что-то ярко блеснуло. Диллон наклонился, чтобы посмотреть. В траве блестел осколок обсидиана.

— Что-то нашел? — спросила Ноилани и вдруг вскрикнула «ой!», когда увидела, что держит в руке Диллон. — Еще одна слеза.

Один раз это могло быть совпадением, но два? Диллон задумался, глядя на кусочек обсидиана:

— Кто-то с нами играет.

— Но зачем?

— Хороший вопрос. Хотелось бы получить такой же хороший ответ. — Диллон обвел взглядом могильные камни. Один из них привлек его внимание. — В каком году погиб твой дедушка Томас? — спросил он.

Ноилани уставилась на него, удивленная неожиданным поворотом разговора.

— Где-то в сороковых. В самом начале.

— На могиле написано совсем другое. Смотри.