Слезы Африки - [18]

До утра следующего дня никто даже не пошевелился.

По счастью, налетевший короткий, но сильный тропический ливень, вернул их к жизни, и одновременно вернул им более или менее человеческий облик, размочив грязную корку, и когда, чуть позже, начали они подниматься и оглянулись по сторонам, то каждый из них испытал жалость к другим и к себе самому, поскольку стоило большого труда узнать в тех странных существах своих друзей.

– Никогда не представлял, что так умирают реки, – пробормотала Надим Мансур. – И где же море?

Никто ничего не ответил, а сеньорита Маргарет отошла и села на небольшой камень, обхватила голову руками и молча плакала, стараясь заглушить подступившее к горлу чувство вины, потому что именно она должна была ответить на этот вопрос, хотя и не имела ни малейшего представления как это сделать.

Где было море, и что общего между этой равниной, покрытой грязью, переходящей в каменистую пустыню угрожающего вида, что терялась вдали, и прекрасным голубым и прозрачным океаном, через который она совершила незабываемое путешествие вместе со своим отцом?

Она зажмурилась от стыда за свое высокомерное решение отправиться в то абсурдное путешествие неизвестно куда и постаралась определить какое наказание для себя заслуживает тот, кто по причине излишнего самомнения бросается в пропасть, да еще и тащит с собой столько невинных душ.

В течение нескольких минут она даже завидовала тем, кто погиб от нездоровой ярости солдат, спрашивая себя – а не лучше бы было покончить со всем сразу, чем терпеть долгую агонию, не ведущую – как и та река – никуда, кроме как к мучительному концу и точно также неизбежному.

В свои сорок восемь лет, и за всю свою жизнь, следуя за одним лишь желанием, видеть как растут чужие дети, принося в их разум немного света, а в их души немного веры, всегда энергичная сеньорита Маргарет неожиданно столкнулась с тем, что теперь ни разум, ни души ее учеников не нуждались во внимании, но их измученные тела, которые все подавляющее незнание и неподготовленность завели в самый пустынный уголок вселенной.

Где они находятся?

Господь небесный, куда мы зашли?

Отец ее миллион раз рассказывал об Африке густых джунглей, обжигающих пустынь, глубоких озер и даже непроходимых гор, где обитают гигантские гориллы, но, насколько она помнила, преподобный Алекс Мортимер ни разу, ни единым словом не обмолвился об Африке бескрайних каменистых равнин, мертвых и сухих, и об Африке предательских трясин, и она спросила себя, пребывая в смущении, а на самом деле то пустынное место является частью самого романтичного континента, который с такой любовью описывали.

– Где мы? Куда мы забрались?

Она подняла глаза и увидела перед собой темное лицо Менелика, он опустился перед ней на корточки, и казалось, заранее уже был уверен, что любой ответ будет далек от реальности.

– Знаешь же прекрасно, что не имею ни малейшего представления, – пробормотала она, словно и в самом деле стыдилась этого.

Мальчишка устало кивнул головой.

– Мне нужно было, чтобы вы подтвердили это, и тогда я начну принимать самостоятельные решения, – он замолчал, словно извинялся за свое поведение. – Но вы не должны винить себя во всем, что случилось, – добавил он. – Мы все согласились, что будет лучше уйти.

Несчастная женщина с трудом подняла руки и обвела ими вкруг:

– Это что, лучше?

– Мой прадед, великий вождь Ши Мансур, имел обыкновение говорить, что всегда предпочтительней выйти на поиски смерти, чем замереть и ждать, пока она сама найдет тебя, – последовал ответ. – Все равно умрешь, но, по крайней мере, сохранишь гордость.

Его разбитая учительница кивнула в сторону группы детей, неподвижно лежавших на земле:

– И какая польза им от этой гордости? – спросила она. – Ни жажду утолить, ни боль ослабить, ни помогает даже избавиться от страха.

– А мне это важно, – сказал Менелик Калеб голосом, соответствующим более человеку взрослому, чем мальчишке. – Может быть, когда доживу до ваших лет, это не будет так важно, но сейчас это важно, – хитро улыбнулся он. – И если это поможет мне, то, полагаю, поможет и им.

Сеньорита Маргарет взглянула с симпатией на того, кто всегда был одним из ее самых любимых учеников, и кто всегда, тем или иным образом, подтверждал это, она с нежностью погладила его по черным и курчавым волосам.

– Может быть, ты и прав, и гордость имеет большее значение в твои годы, чем в мои, – она протянула руку, чтобы он помог ей подняться на ноги. – Идем, – добавила она, – нужно выбираться из этого ада.

И они пошли на юг. С наступлением вечера каменистая равнина постепенно уступала место пейзажу такому же бесплодному, но уже с редкими зарослями крючковатых карликовых акаций, рядом с которыми они пару раз видели вдалеке тощих антилоп, те, стоя на задних ногах на земле, передними теребили самые нижние ветви.

Попытались, было, подстрелить одну из антилоп, но на этой печальной равнине не нашлось ни одного укрытия, за которым можно было бы спрятаться и прицелиться в этих недоверчивых животных, которые как видели, что к ним приближаются, сразу же срывались с места и стремглав убегали, скрываясь за горизонтом.