Слепые подсолнухи - [51]
У русского народа есть поговорка: «На миру и смерть красна». Испанский поэт-республиканец лишен даже подобного утешения.
Герой третьей повести, казалось бы, может спасти свою жизнь — ценой лжи. Поначалу он и лжет. В конце концов, вранье — по сравнению с жизнью и смертью — это ерунда, пустяк, о котором впоследствии, успокаивая свою совесть, можно с легкой душой и позабыть. Но происходит нечто неожиданное, не объяснимое «нормальной» человеческой логикой: инстинкт самосохранения уступает место совести. Герой знает: высказав правду, он подпишет себе смертный приговор. И тем не менее, уже не колеблясь, говорит правду. А затем без страха идет на казнь.
Антонио Мачадо (он, как и Эрнандес, тоже упоминается в «Слепых подсолнухах») в одной из статей, опубликованной в республиканском журнале «Revista de Espana» в 1938 году, написал: «Человеческие достоинства тем выше, чем глубже они коренятся в высочайшей безнадежности трагического осознания и агонии человека… Незаслуженная победа есть моральное поражение, и заслужить победу в конечном счете намного важнее, чем одержать ее». И далее: «Живите так, чтобы смерть стала для вас высшей несправедливостью»[57].
Последняя повесть романа — полифоническая. В ней, чередуясь, дополняя друг друга, звучат три голоса: влюбленного святоши, ребенка и рассказчика. Но голос главного героя практически не слышен. Впрочем, это и понятно: опасаясь ареста, Рикардо Масо прячется в потайной комнатке. (Русский поэт Осип Мандельштам написал еще в декабре 30-го года: «И всю ночь напролет жду гостей дорогих, / Шевеля кандалами цепочек дверных».)
Герой, университетский профессор, для которого тюрьмой стала собственная квартира, пытается писать о Лопе де Веге, переводить Джона Китса. Он хватается за работу, как утопающий за соломинку. И понимает: спасения все равно нет. Ни внутри убежища, ни тем более вне… За долгие месяцы затворничества он деградировал как личность; но ничего поделать с собой не может — страх за себя и свою семью парализовал его волю. И все-таки он, как и другие герои мендесовского романа, совершает героический для себя поступок: защищая жену, идет навстречу гибели.
Интонация всего романа — кроме велеречивых излияний слуги Божьего, — можно сказать, будничная. В рассказах о смерти — ни малейшей сентиментальной нотки, ни единого пафосного слова. Мендес хорошо усвоил давнюю литературную истину: чем более сухо, «приземленно» ведется повествование, тем более сильное впечатление оно способно произвести на читателя.
Но все-таки книгу Альберто Мендеса я назвал бы произведением поэтическим. (Вспомним: роману «Мертвые души» Гоголь дал подзаголовок «поэма».) В свою прозу испанский писатель внес многие приемы, характерные именно для поэтической речи. Это, например, параллелизм в построении фраз, разнообразные синтаксические и лексические повторы, подхваты, использование многозначности того или иного слова, оксюмороны (сочетание несочетаемого). «Рифмуются» уже сами названия всех четырех частей книги. Автор не боится даже играть словами. Случай в литературе достаточно редкий: каламбуры в романе Мендеса лишь подчеркивают трагичность ситуации, в какой оказались его герои, — «быть побежденным побежденными» или «осуждать осужденных и побеждать победителей».
В «четвертом поражении» — три речевых потока. Во фрагментах, написанных от лица автора, интонация почти такая же, как во всем романе: рассказчик старается поведать историю своего героя без лишних эмоций. А фрагменты, в которых звучит голос сына Рикардо Масо, — это, для автора, воскрешение «утраченного времени». Чувствуется: Мендесу доставляет настоящее удовольствие до мельчайших подробностей описывать мадридский космос мальчишеской жизни. Несомненно, он — спустя многие десятилетня — восстанавливает свои собственные детские впечатления и переживания (хотя и с некоторой временной поправкой по отношению к происходящим в романе событиям).
Резким контрастом к общей «бытовой» тональности книги являются монологи-откровения Сальвадора. В них красота естественной речи заменена красивостью пышных фраз. Автором сделано это совершенно сознательно. Слуга Церкви старается оправдать свои весьма неблаговидные поступки. И даже пытается выказать себя героем, исполняющим Божью волю. Но уже сама речь Сальвадора дискредитирует его, раскрывает его подлинную подленькую сущность.
В общем, Альберто Мендес как стилист тоже оказался на высоте. И вновь с чистой душой воскликнем: браво!
К сожалению, об авторе «Слепых подсолнухов» известно совсем немного. Вероятно, он принадлежал к тем литераторам, о ком можно сказать словами Пастернака: «Быть знаменитым некрасиво. / Не это подымает ввысь».
Альберто Мендес родился в 1941 году в Мадриде. Здесь прошло его детство. Здесь же окончил университет (факультет философии и литературы).
Всю дальнейшую жизнь посвятил книгоиздательской деятельности.
Роман «Слепые подсолнухи» появился на прилавках книжных магазинов в начале 2004 года. Это была первая книга Мендеса. Она сразу вызвала большой читательский интерес и получила несколько престижных литературных премий. Но она, увы, стала и его единственной книгой. В том же году Альберто Мендес скончался.
Роман современного шотландского писателя Кристофера Раша (2007) представляет собой автобиографическое повествование и одновременно завещание всемирно известного драматурга Уильяма Шекспира. На русском языке публикуется впервые.
Судьба – удивительная вещь. Она тянет невидимую нить с первого дня нашей жизни, и ты никогда не знаешь, как, где, когда и при каких обстоятельствах она переплетается с другими. Саша живет в детском доме и мечтает о полноценной семье. Миша – маленький сын преуспевающего коммерсанта, и его, по сути, воспитывает нянька, а родителей он видит от случая к случаю. Костя – самый обыкновенный мальчишка, которого ребяческое безрассудство и бесстрашие довели до инвалидности. Каждый из этих ребят – это одна из множества нитей судьбы, которые рано или поздно сплетутся в тугой клубок и больше никогда не смогут распутаться. «История Мертвеца Тони» – это книга о детских мечтах и страхах, об одиночестве и дружбе, о любви и ненависти.
Автобиографичные романы бывают разными. Порой – это воспоминания, воспроизведенные со скрупулезной точностью историка. Порой – мечтательные мемуары о душевных волнениях и перипетиях судьбы. А иногда – это настроение, которое ловишь в каждой строчке, отвлекаясь на форму, обтекая восприятием содержание. К третьей категории можно отнести «Верхом на звезде» Павла Антипова. На поверхности – рассказ о друзьях, чья молодость выпала на 2000-е годы. Они растут, шалят, ссорятся и мирятся, любят и чувствуют. Но это лишь оболочка смысла.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
УДК 82-1/9 (31)ББК 84С11С 78Художник Леонид ЛюскинСтахов Дмитрий ЯковлевичСон в начале века : Роман, рассказы /Дмитрий Стахов. — «Олита», 2004. — 320 с.Рассказы и роман «История страданий бедолаги, или Семь путешествий Половинкина» (номинировался на премию «Русский бестселлер» в 2001 году), составляющие книгу «Сон в начале века», наполнены безудержным, безалаберным, сумасшедшим весельем. Весельем на фоне нарастающего абсурда, безумных сюжетных поворотов. Блестящий язык автора, обращение к фольклору — позволяют объемно изобразить сегодняшнюю жизнь...ISBN 5-98040-035-4© ЗАО «Олита»© Д.
Элис давно хотела поработать на концертной площадке, и сразу после окончания школы она решает осуществить свою мечту. Судьба это или случайность, но за кулисами она становится невольным свидетелем ссоры между лидером ее любимой K-pop группы и их менеджером, которые бурно обсуждают шумиху вокруг личной жизни артиста. Разъяренный менеджер замечает девушку, и у него сразу же возникает идея, как успокоить фанатов и журналистов: нужно лишь разыграть любовь между Элис и айдолом миллионов. Но примет ли она это провокационное предложение, способное изменить ее жизнь? Догадаются ли все вокруг, что история невероятной любви – это виртуозная игра?
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.
Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.
Трумен Капоте, автор таких бестселлеров, как «Завтрак у Тиффани» (повесть, прославленная в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли), «Голоса травы», «Другие голоса, другие комнаты», «Призраки в солнечном свете» и прочих, входит в число крупнейших американских прозаиков XX века. Самым значительным произведением Капоте многие считают роман «Хладнокровное убийство», основанный на истории реального преступления и раскрывающий природу насилия как сложного социального и психологического феномена.
Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».