Слепой. За гранью - [22]

– Вряд ли с ними договоришься, – с долей неуверенности произнес родственник Сивцова, главный бухгалтер Бурачков.

– Возможно, Моисеевич, ты и прав, – сухо заметил генеральный директор, – однако послушаем, что скажут остальные.

Присутствующие молча переглянулись, как бы давая первенство выступления друг другу.

– Лучше худой мир, чем хорошая война, – заметил заместитель генерального директора Михаил Ашотович Магомедов, который был самым ярым противником конфликтного разрешения возникшей проблемы с уголовной братвой.

– Совершенно верно, – тихо произнес Илья Моисеевич, но тут же сник.

В принципе, возможно, вопрос о продаже предприятия бандитам решили бы уже раньше, но в противовес своему старшему брату, да и многим другим коллегам, начальник охраны предприятия Арчил Магомедов был категорически против положительного решения вопроса.

– Я не согласен, – как всегда, возразил он, играя желваками на скулах. – Почему я должен бояться какой-то местной шпаны? Уж лучше иметь дело с банкирами, чем с ними.

Арчил Ашотович по своей натуре был весьма обидчивым человеком, и если бы его почтительно попросили уважить просьбу, то, возможно, и добились бы желаемого результата. Но поддаться на угрозы… С этим гордый горец не мог смириться и готов был умереть, но не уронить своего достоинства.

– Не заводись, Арчил, – попытался урезонить своего вспыльчивого и горячего брата заместитель генерального директора, – мы уже говорили на эту тему, и твоя позиция нам ясна и понятна.

Коренастый начальник охраны покачал головой, однако из уважения к старшему брату не устремился в бой, а только недовольно проворчал сквозь крепкие белые зубы:

– И что вам понятно?

Михаил Магомедов укоризненно покачал головой.

– А то, брат, что это не просто местная шпана, – напомнил он Арчилу, – а мощный интернациональный бандитский синдикат.

– Да плевал я на него, – махнул рукой начальник охраны. – Если потребуется, я подниму всех кавказцев, да и Желобжинский имеет немалое влияние не только в силовых структурах, но и в уголовном мире.

Михаил Ашотович рассмеялся.

– Арчил, сейчас не те времена, – назидательно-снисходительным тоном произнес он, – сейчас главное – деньги, да и Кавказ изменился: одни стоят по одну сторону, а другие – совсем по другую! А твой Желобжинский нас на первом же повороте кинет!

Арчил хотел было возразить, однако слово взял пожилой невзрачный мужчина – патриарх ликеро-водочного производства Семен Витальевич Крутиков.

– А сколько предлагает банк? – поинтересовался он.

– Столько же, сколько бандиты, если не меньше, – выпустив клуб дыма, грустно ответил генеральный директор.

– Так о чем тогда думать и чего ради ломать копья?! – недовольно произнес Крутиков. – Нужно продать акции, будь они неладны, этим наглым зэкам.

В кабинете возникло некое оживление, и все заговорили разом. Однако хозяин кабинета тут же поднял руку.

– Ответ Обухову мы должны дать сегодня вечером, – произнес Юрий Алексеевич, – и я в принципе склонен был согласиться на продажу акций нашего завода…

Он вдруг замолчал, негромко откашлялся, обвел присутствующих взглядом.

– Однако утром мне позвонил Желобжинский, – продолжил он, – и намекнул, что хотел бы сделать нам интересное предложение.

– Какое предложение? – чуть ли не в один голос спросили акционеры.

Юрий Алексеевич замялся.

– Он пообещал перезвонить до двух часов дня, – ответил Сивцов, – но…

Акционеры ликеро-водочного завода одновременно повернули головы, устремив взгляды на висевшие на стене часы, стрелки которых показывали тринадцать пятьдесят пять. Вздох разочарования прервал воцарившуюся было тишину.

– Так уже два часа, – недовольно констатировал Семен Крутиков, – нечего ждать погоды с моря.

Илья Моисеевич, памятуя о своих недавних приключениях, энергично кивнул: он готов был отдать завод за бесценок.

– И я того же мнения, – вырвалось у него.

– Я же говорил, что этот тип нас на первом же повороте пробросит! – не сводя глаз с начальника охраны, повысил голос усатый кавказец. – Нужно договариваться с братвой, пока у нас с ними не возникли кровавые трения.

– Это точно, поляки всегда были нашими врагами! – поддакнул Илья Моисеевич Бурачков, которого уже никто не слушал.

Арчил ничего не ответил старшему брату, лишь недовольно прикусил губу.

– Итак, кто за то, чтобы продать акции нашего предприятия Обухову? – подводя черту всей неприятной истории, жестко спросил генеральный директор ликеро-водочного завода Сивцов. – Прошу проголосовать… Кто «за», поднимите руки.

Первым поднял руку главный бухгалтер Илья Моисеевич Бурачков. Остальные также, печально вздыхая, приготовились поднять руки. Однако неожиданно из селекторного динамика раздался бодрый голос секретарши.

– Юрий Алексеевич… – веселым тоном произнесла Людмила Викторовна.

Рука генерального директора застыла в воздухе на полпути, затем опустилась к селектору и нажала кнопку ответа.

– Да, Людмила Викторовна, – с легким волнением в голосе произнес главный акционер предприятия, – я слушаю вас…

– Вас к телефону!

– Кто звонит? – уже раздраженно спросил хозяин кабинета.

– Желобжинский Аркадий Вацлавович, – ответила Осовцова, – генеральный директор банка «Северное сияние».